СТРАСТИ ПО-ИНТЕРЬЕРНОМУ

Андрей Трезин

Начертанный державной волей своего основателя, город лег на дельту Невы, словно на струящееся полотнище Андреевского флага, и сама река синим апостольским крестом протекла по его карте. А в геометрическом его центре на Заячьем острове – Петропавловская колокольня.

Не архитектура, но скульптура, в которой первый архитектор города Доменико Трезини, перефразировав античного мыслителя Витрувия, воплотил не "идеальные пропорции идеального человека", но "гротесковые пропорции человека великого".

Раннее барокко бредило аллегориями и символами. Вот и встал посреди невских болот надгробный памятник Петру Великому: колокольня каменная, но сам камень оживший, человекоподобный: маленькая, как у восковой персоны (или как на петровском памятнике работы Михаила Шемякина) голова под золотым шлемом, небогатырские плечи и почти бабьи бедра, долговязая фигура, на которую с низких северных небес падает червонный луч шпиля. Так на древнерусских иконах писались огненные языки Святого Духа, нисходящие на головы осиротевших апостолов.

олжно было пройти без малого три столетия, чтобы, увидев это, художник Марк Борнштейн, режиссер Николай Беляк и главный технолог Петербургского "Интерьерного театра" Фуат Самигуллин в 1990 г. начали создавать свою коллекцию театральных костюмов городской архитектуры.

Так "Интерьерный театр" материализовал основную метафору петербургского мифа, начав эту свою работу именно с костюма Петропавловской колокольни.

Но до (и после) этого было уже многое понято. И сделано.

Недаром в Питере у "Интерьерного театра" особая репутация: его или очень любят, или откровенно ненавидят. Здесь, на Невском, 104 (а до этого в усадьбе Г. Р. Державина на Фонтанке) театр работает не только как театр, но и как уникальная аналитическая и художественно-исследовательская лаборатория: выставки, семинары, научные конференции, вечера поэзии, – все это тоже стало театральной, интерьерной реальностью. Наверное, по-иному не могло и быть в городе, который семь десятилетий мучительно противостоял тоталитарному эксперименту, и выжил, и победил, но вышел из своей борьбы обескровленным и разграбленным.

"Интерьерная проблематика" – это, наверное, и есть главное открытие этого творческого коллектива. Не окостеневшая в своей школьной затверженности классика, но и не отменяющий художественную иерархию постмодернизм, не выказывание, а художественное высказывание, попадающее в резонанс с мыслями и чувствами современников.

А начинался "Интерьерный" именно с классики. Премьерой пушкинской "Сцены из Фауста" театр заявил о своей эстетической программе еще в 1976 г. (Впрочем, официально театр был признан и учрежден решением Ленгорисполкома только через двенадцать лет – 8 июля 1988 г.)

Интерьерной средой театра стали улицы и площади города. И не только. Пожалуй, самый маленький театральный зал во всем Петербурге – это парадный подъезд театра на Невском проспекте, где ступеньки – сцена, а в вестибюль помещается ровно двадцать стульев: пять рядов по четыре стула. Здесь в присутствии того же М. Шемякина в новогоднюю ночь 2001 г. был сыгран спектакль "Миллениум", во время которого оживали питерские памятники, в том числе, конечно, и шемякинский Петр.

В восьмидесятые спокойной жизни у театра не было.

Во дворе последней квартиры Пушкина еще при советской власти был поставлен (и запрещен после генеральной репетиции) "Каменный гость" А. С. Пушкина. Та же судьба порстигла и "Моцарта и Сальери" в интерьере Юсуповского дворца.

Из цикла "Маленьких трагедий" в те годы удалось реализовать только один проект: в 87-м в полуразрушенной церкви Воскресения Христова на Смоленском кладбище, которую городские власти уже начали приспосабливать под насосную станцию, был сыгран "Пир во время чумы". После чего власть вынуждена была капитулировать и началась реставрация храма (продолжающаяся, впрочем, еще и сегодня).

Вместе с "Группой спасения памятников" театр "интерьерными" средствами отстоял дом Дельвига, провел и ряд других городских акций. Постепенно ленинградцы (в те годы все чаще вспоминавшие о своем петербургском происхождении) перестали удивляться появлению на улицах процессии ожившей архитектуры. Поэтому, когда в 1997 г. "Интерьерный" объявил о проведении Первого петербургского карнавала, на праздник вышло едва ли не полгорода.

Сегодня петербургский карнавал, увы, – на приколе. Потому что, когда новые городские власти попытались провести его самостоятельно, дело закончилось очередным официозным "мероприятием". Но Карнавал – жив! И его можно увидеть на выставке в "Интерьерном театре" на Невском проспекте, 104, где костюмы ожившей архитектуры ждут, когда город вновь обернется лицом к Празднику.