Виктор БОГОРАД:
В СВЯЗЯХ С "КРОКОДИЛОМ" НЕ ЗАМЕЧЕН

Виктор Богорад, родился в 1949 в Ленинграде. Первая публикация – 1973 г. в журнале "Аврора". Первая международная премия – в 1974 г., Скопле (Югославия). Всего имеет шестнадцать международных премий (Италия, Югославия, Турция, Польша и т.д.). Публиковался в прессе Германии, США, Израиля, Эстонии, СНГ. Награжден национальной профессиональной премией "Золотой Остап" в 1992 г. С 1975 по 1985 г. был секретарем Клуба ленинградских карикатуристов. Издал пять книг в Самиздате (1980-1985). Персональные выставки: 1989 г. "Галерея 10-10" Ленинград, 1990 Zurich, 1991 Schwyz (Швейцария), 2000 Базель, Швейцария. В составе группы карикатуристов "Нюанс" (Вячеслав Шилов и Леонид Мельник) участвовал в двух выставках "NJET PROBLEM!" в Германии: Мюнхен (1995), Берлин (1996), и выставке в Варшавском Музее карикатуры (2002). Многие карикатуры находятся в частных коллекциях Германии, Швейцарии, США. Участник выставки карикатуры "Очная ставка" в Государственном Русском музее в 1996 г.

Все рисунки В. Богорада в тексте этого интервью – из самиздатовского сборника "Избранное", 1980г., тираж – 10 экземпляров!

В конце 80-х вышла книжка карикатур. Название, на мой взгляд, бездарное –"Шутки в сторону", но сама книжка очень хорошая. Туда вошли такие замечательные карикатуристы, как Тюнин, Златковский, Смирнов, и я тоже. В газете "Московский комсомолец" прошла восторженная рецензия, где мне была посвящена такая строчка: "В порочащих связях с "Крокодилом" не замечен". Почему я этим горжусь?

"Крокодил" – это был официоз. Журнал, который проводил определенную линию, – понятно, партии. И при этом там существовала ужасная традиция, не помню, как это у них называлось, "теневой состав" или еще как-то. Суть в следующем: они получали огромное количество карикатур со всего Советского Союза. Эти темы утверждались, а дальше крокодильские художники решали между собой, кто будет ее перерисовывать.

– Грубо говоря, кто ее украдет?

– Ну да. Не "грубо говоря", а так на самом деле. Они ее переиначивали, перерисовывали, утверждался текст, картинка чаще всего шла с текстом. Подписывали еще – "картинка такого-то по теме читателя такого-то". Но это не "читатель" был, это был карикатурист, который просто не входил в их обойму.

– А настоящему автору гонорар платили?

– За "тему" сначала вообще ничего не платили, потом, возможно, и начали платить какой-то мизер, точно не знаю. А эти ребята… В "Крокодиле" были самые высокие гонорары в Советском Союзе. Обложка стоила триста рублей, это зарплата профессора, рисунок – восемьдесят.

– Вопрос не в обиду. Крокодильцы, как я понимаю, были своеобразной карикатуристской номенклатурой. Так насчет "в связях не замечен". Не взяли или отказались? Хотелось туда?

– Нет, не хотелось. Сейчас объясню. Художники "Крокодила", хотя их имена были известны, светились в каждом номере, – это не были художники-карикатуристы в том понимании, которое вкладывали мы, карикатуристы свободного полета. Ведь каждый художник создает свой мир, свое понимание юмора, своих героев… Нельзя рисовать чужие темы, потому что в таком случае ты становишься просто ретранслятором. Никакой индивидуальности, кроме, может быть, индивидуальной техники рисования, не наблюдается. Борьба с травопольной системой, что-то еще, с Тито там, с американским империализмом – практически весь набор. Партия провозгласила очередной курс – взяли под козырек и начали рисовать. Речь об индивидуальности как карикатуриста вообще не шла.

У меня тогда была мечта печататься не в "Крокодиле", а в польских "Шпильках", вот там получить признание – это многого стоило. Потом, уже в конце 80-х, мечта осуществилась, и я познакомился с польскими карикатуристами, которых боготворил. А в те годы…

За границу никого из нас не выпускали. Ту же премию получить – эти награды, премии оседали в наших зарубежных консульствах. Им передавали для нас – там они и валялись. Кто-то, может, что-нибудь брал себе на память… Я знаю, Златковский обнаружил в МИДе целый шкаф, набитый всякими фигурками, дипломами, и т.д., которые они должны были передать карикатуристам.

Неофициалов не печатали – это тоже серьезно. Приклеивали ярлык антисоветских художников. Раз карикатура не партийная – значит, антисоветская. Кто не с нами, тот против нас. Система не терпит людей, которые не встроены в нее, тем более тех, кто еще при этом добивается успеха.

– А у вас действительно были откровенно антисоветские карикатуры?

– Да нет, конечно же! Вот выставка 78-го года в Ленинградском институте железнодорожного транспорта. Мы выставили сто восемьдесят работ, причем они не имели прямого отношения к политике или идеологии. Чистый юмор. Естественно, там были социальные работы или социально-философские, что страшнее. Я помню, один цензор написал Мишину, когда тот еще был начинающий автор, что у него в рассказе "неуправляемый подтекст"! Совершенно непонятно, что это такое, но формулировка меня потрясла, и я запомнил.

Так вот, когда мы повесили работы, мы увидели, насколько выставка получилась острая. Вот не написано там "смерть коммунистам!", а все равно… Значит, появляются две дамы из Главного управления культуры, начинается замечательный диалог. Сколько работ? – Сто восемьдесят. – Где названия работ? – Все работы "без слов", нет названия. – А почему вы не подписали? – Простите, вы хотите, чтобы я сто восемьдесят раз написал "без слов"?! – Хорошо, а где аннотации? Я вообще балдею, какие могут быть аннотации? Конечно, дамы, которые привыкли видеть работы Ефимова или Кукрыниксов, где наверху написано "тра-та-та-там… американские империалисты… Из газет". То есть, это освящено – можно это рисовать. Какие аннотации, зачем писать, что имел в виду художник? Во-первых, это бессмысленно, во-вторых, если у вас есть какие-то контрреволюционные мысли, вы это и увидите, поскольку антикоммунизм сидит не в картинке, а в вашей голове! Это как у сексуального маньяка – в любом цилиндре видеть определенный символ. Они совершенно оторопели, и дальше прошли выставку, не останавливаясь ни у одной картинки. Задай только вопрос – и получится как раз иллюстрация к моим словам.

– Как вообще пришла идея рисовать карикатуры?

– …?! Я рисовал с детства, я это вот так видел, такая манера рисовать у меня. В ЛЭТИ я учился очень хорошо, но все мои конспекты были изрисованы картинками. И в 73-м году мой приятель отнес эти картинки в журнал "Аврора". В 74-м я получил первую международную премию, в Югославии.

– А как вы узнавали обо всех этих конкурсах, как передавали туда картинки?

– Это вообще замечательная история. Официальным карикатуристам – крокодильцам, "Боевому карандашу" – им было просто. Они получали информацию о выставках через Союз художников, через него и отправляли свои рисунки. А из наших никто в Союзе не состоял, наш Ленинградский клуб карикатуристов, 12 человек, был зарегистрирован как "общественная самодеятельность".

Информация о конкурсах как-то до нас доходила, один неофициальный художник делился с другим, а дальше ты шел на почту и посылал работы. Тебя спрашивали: "Что посылаете?" Картинки нельзя было посылать. Произведение искусства, вы что! Ты должен был пойти с этими картинками на комиссию, в Русском музее или еще где-то, чтобы поставили штамп "художественной ценности не представляет". И с этим безумным штампом, "художественной ценности не представляет", посылать свою работу на художественную выставку, на конкурс!!! Конечно, никто этого не делал. Ты говорил на почте: "Тут фотографии". Фотографии можно. Дальше все зависело от проверяющего. Иногда работы просто возвращались: "проверено, не разрешено к пересылке". Часто же он смотрел: ну, картинка. Явно не Суриков, не Репин, и, махнув, рукой, отправлял.

Так картинки попадали на Запад. Были еще пути через дипломатов, оказией, ну, это понятно. Разными путями. Люди получали международные премии за эти работы. А это, между прочим, престиж Родины!

– А интересно, жюри этих конкурсов, как они врубались в наши картинки? Наш юмор ведь довольно специфичен, не каждый его поймет, что там, русские эмигранты в жюри сидели?

– Нет, какие там эмигранты. Посылать работы со словами, с подписями, было бессмысленно, это не котировалось. Для международных выставок надо было рисовать на интернациональном языке символов, чтобы было смешно и русскому, и китайцу, и англичанину.

Вот книга, вышедшая в 80-м году, самиздат, всего 10 экземпляров. Вот картинка, допустим… Видите, это ваша реакция на картинку, которой уже 22 года, – она все так же работает! А если вы сейчас полистаете "Крокодил" – сомневаюсь, что так будете смеяться.

Эти работы, которые и сейчас вызывают смех, получали премии во Франции, Германии, Канаде, Бельгии… А работа в жюри конкурса – я с возрастом уже стал тоже такой аксакал, которого в жюри приглашают – знаю, что это тяжелый труд, это надо просмотреть порядка трех-четырех тысяч работ, выбрать самые лучшие и прийти к согласию.

– А вот те премии, деньги, статуэтки, – то, что накопилось за эти годы в консульствах, в МИДе, – их вам вернули потом?

– Нет, все пропало.

– Да, советский МИД – это прямо как в пародии на рекламу Western Union: "Передать деньги через нас – то же самое, что отдать их нам лично в руки".

– Примерно так.

А вот с этой книгой, которую вы сейчас смотрите, забавная история связана. Она отпечатана на старой "Эре", тут, видите, один разворот с картинками, другой – чистые листы. И вот летим мы из Еревана в Сочи. Досмотр в аэропорту. И они, как ни откроют книгу, так на пустом развороте. Везут люди книгу с пустыми листами, а пистолета внутри почему-то нет! Ну нет пистолета. Странно. В общем, в самолет нас пустили, но с первого ряда отсадили на седьмой, откинули все кресла и на первый ряд сел очень внушительного вида мужчина, который всю дорогу не отводил от нас взгляд.

– Кстати, насчет "внушительного вида мужчин". Были проблемы с гэбэшниками?

С "органами"?.. Мы не рисовали политику. Принципиально. Вот не рисуем мы политику, и все! Чтобы к нам не приставали. То, как картинка интерпретируется, – это, повторяю, сидит в мозгах. Однако доказать, что художник именно это имел в виду, практически невозможно. Пытались Златковскому приписать антисоветчину – ничего не получилось. Бессмысленно.

– Не знаю, вообще-то за некоторые из этих картинок запросто могли посадить в то время.

– За какие, например?

– Вот за эту, скажем. Человек с насосом накачивает резиновый памятник.

– А это что – Ленин?

– Ну да.

– Да?!

– Ага, теперь я, кажется, начинаю понимать. Если бы я заявил, что вы так Ленина нарисовали, вы бы только изумленно на меня посмотрели, и получилось бы, что это не вы, это я антисоветчик – такие мысли в голове, на самое святое…

– Ну конечно!

Посадили из наших Вячеслава Сысоева. Фактически, посадили за сотрудничество с эмигрантской прессой. Во время обыска антисоветских картинок у него не обнаружили. То есть какие-то картинки были нарисованы на обоях, но срывать обои и прикладывать к делу – это уж очень смешно бы было. Ему инкриминировали распространение порнографии – нашли какие-то рисунки с эротическими моментами и дали два года.

Остальные карикатуристы отделывались легким испугом. Не давали печататься. Но поскольку для большинства из нас карикатура не была основной профессией – кто-то работал грузчиком, кто-то инженером, то…

– А кстати, кем вы работали?

– Инженером. До 89-го года работал на заводе. И премии получал. Мое начальство свято верило, что Богорад, который печатается в СМИ, и Богорад, сидящий за чертежами – это два разных человека, просто два однофамильца. Ну как же, такой большой серьезный дядя, ведущий инженер, и рисует картинки? Это им и в голову не приходило. Я их не разубеждал.

А в восемьдесят девятом я вовсю работал в "Смене", вел рубрику карикатур. И в мае 89-го была там напечатана картинка по поводу первого съезда народных депутатов. Одинаковые бюрократатики такие, шагающие рядами под флагом, где серп и молот, скрепленные скрепкой. Это в мае. А где-то в сентябре или в октябре проходила конференция ленинградского обкома партии, которая тоже транслировалась на всю страну. Эта была такая попытка противодействия горбачевской перестройке, с криками типа "клиент уезжает, гипс снимают, все пропало!" И некто Калинина, какой-то пост она занимала по идеологии, вышла на трибуну. А я сижу у себя в мастерской, рисую, и там у меня маленький такой телевизор "Электроника", слушаю. Выступление Калининой началось так: "Я не знаю, кто такой Богорад, но он совершил акт вандализма на страницах газеты "Смена" по отношению к нашему флагу". То есть вот эта скрепочка… И дальше – Богорад, Богорад, Богорад… И оканчивается выступление тем, что "подобные Богораду должны нести не только моральную, но и уголовную ответственность". Для этого необходимо изменить конституцию. Тут я, конечно, загордился, но челюсть у меня… Вас никогда не ругали по телевизору, с трибуны? Я прибалдел.

Тут же раздался звонок из Москвы от Златковского. Витя, сколько ты ей заплатил? – Я ничего не понимаю, как это заплатил? – Тебя по всей стране, тебе устроили такую рекламу! Я говорю: "Миша, приезжай сюда, в нашем городе бесплатно это делают".

– А как сейчас? Выживет карикатура? Столько всякой развлекухи, да и свобода слова, "неуправляемый подтекст" уже не так востребован.

– Конечно, выживет. Политическая карикатура, да, та живет один день. А так, потребность в смехе всегда существует. Подтверждение этому – огромное количество интернет-сайтов, посвященных карикатуре. И в таком виде, и в сяком виде, в разных, куда она денется? Наша группа "Нюанс" существует уже пять лет, выпускает книги, делает выставки. В этом году прошла выставка на Пушкинской, 10. Это признание авангардистов, ребят очень требовательных. А в октябре 2001-го была выставка на Невском, 20. Ее посетило тридцать тысяч человек! А вы спрашиваете, выживет ли карикатура.

Цензура? Сейчас политической, конечно, нет, есть экономическая цензура. Допустим, не будешь же ты рисовать карикатуру на владельца газеты, в которой работаешь? Хочешь нарисовать – уходи из этой газеты, иди в другую, рисуй.

Но надо отдать должное некоторым людям. Тот же министр Лесин. Я нарисовал на него карикатуру в газете "Ведомости". Лесин позвонил в редакцию и попросил эту картинку сделать ему на память. Картинка очень злая. Но если у человека есть чувство юмора, он не обижается. И на Западе я встречал политиков, которые собирают на себя карикатуры, причем злые карикатуры. Это реклама! Антиреклама – тоже реклама. Это так же, как с "Куклами", когда их создателям предлагали деньги, только сделайте куклу на меня!

– Последний, наверное, вопрос. Что-нибудь пожелать петербуржцам к Новому году.

– Ну, обычные пожелания – здоровья, счастья, – это все понятно. У меня вот еще есть пожелание – просто чтобы была теплая зима. Такая теплая европейская зима, когда дома не холодно. Вот, это маленькое, очень скромное пожелание.

Раскрутил Виктора на воспоминания о былом
Дмитрий Сычёв, кор. "Terra incognita"