Выйти на площадь

Екатерина Молоствова

Антивоенный митинг на Конюшенной площади СПб 1 февраля этого года, на который пришло не более сотни участников, еще раз подтвердил: имеет место кризис жанра.

Опечаленные собственной малочисленностью, его участники расходились с парадного Невского по многократно освистанным кухням, дабы оплакать там свою маргинальность – не мной, слава Богу, сказано это слово.

Автор же сего опуса – человек не склонный к вселенской печали, к тому же отягощенный естественным образованием. Душа его требует анализа.

В первую очередь определимся с предметом и методом: предмет исследования – малочисленность антивоенных акций, а метод – это то, как с этим бороться.

Странность происходящего состоит в том, что на антивоенных позициях стоит-таки изрядная часть общества: подтверждением тому различные опросы. Почему же так мало людей выходит на площадь?

Разберем несколько типичных аргументов. Первый: "Я не интересуюсь политикой". В нашей с вами, читатель, стране здорово не интересоваться этой тетенькой – весь опыт истории показывает, что вряд ли она обойдет нас своим интересом. Позволю себе аналогию: "Я не интересуюсь медициной и прочей физиологией, ибо сие есть гнусь и грязь". Да минуют сказавшего детские диспепсии и старческие пролежни…

Аргумент второй: " Мне чужд язык митинга. Я не приемлю толпы. Я не приемлю лозунгов – они всегда пошлы". Эстетов можно понять, однако на Конюшенной площади были замечены: профессор, на лекции которого ломился весь образованный Петербург, писатель, чьи исследования занимают лучшие места на книжных полках любителей литературы. Я уж не говорю об очень неплохих, причем признанных поэтах – их, похоже, пошлость лозунгов и толпы не пугает...

Давайте начистоту, граждане: нельзя унизить того, кто отчитывается перед собой ли, перед Богом ли, того, кто самоценен. Страх перед унижением и есть та самая пошлость.

Я еще раз прошу понять эстетов: отвратительно разгребать Авгиевы конюшни... Эстету так неприятна митингующая толпа, что он потерпит наличие полковника Буданова, зачисток и, – вот ведь вспомнилось! – дымка над Освенцимом...

Еще более странным представляется мне аргумент третий, высказанный лицами, близкими мне по убеждениям. Он состоит в следующем: "Нам неприятна символика некоторых антивоенных организаций, так как она, во-первых, агрессивна, а во-вторых, эти организации – прямые наследники организаторов Большого Террора". Заступлюсь за Лигу анархистов, уже несколько лет под любой непогодой стоящих "за нашу и вашу свободу" на углу Невского и Конюшенной. Их идейные предки упокоились в неприветливой Соловецкой земле, за наивную мечту "Счастья всем… и пусть никто не уйдет обиженным" (А. и Б. Стругацкие).

Те же, кто сейчас стоит под черно-красными знаменами, по молодости лет даже в комсомоле-то не состояли, в отличие от нас, так легко простивших друг другу все компромиссы, сотворенные за долгую жизнь – вплоть до членства в КПСС, прогибов перед КГБ… Простивших просто потому, что мы – это мы. Что до их неприятной окраски – зайдите в любую школу: там превалируют черно-красные цвета, рога, копыта, орки и урукхаи. Эстетика подрастающего поколения мрачна, но не мы ли тому виной? Детям хочется справедливости и свободы, дети идут к анархистам – долой анархистов, пусть уж дети не знают об этой войне. В одном, правда испанском, городке проблему с анархистами решили радикально. Кто пришел к власти?

Последний аргумент отрицателей митингов проще: заняты, водим детишек в бассейн…

Митинги не так часто проводятся. Я не верю в тотальную занятость, да и не спросят ли ваши дети потом: "Почему вы допустили?.."

Впрочем, детей нужно обязательно куда-нибудь водить, только бы не завести на очередной Норд-ост!

Вот такой получился у нас предмет. Некуда нам от него деться, – ну не захватывать же почты и телеграфы? И вот тут встает вопрос метода.

Да. В условиях, когда даже противники войны устали и опускают руки, приемы агитации нужно менять. И тут позволю себе привести личное наблюдение: суровые дамы, обиженные ускользающей молодостью, импозантные господа, так и не ставшие Самым главным начальником, свирепеют при виде митингующей группы, долго еще шипят и плюются… Наверно, их нужно пожалеть. Их жизнь и так печальна, а тут еще мы, со своими скорбными лицами в придачу к черно-красной символике…

Мы идем к людям со своей болью, а идти к ним можно только с одним чувством. Не оно ли уже остановило не менее позорную вьетнамскую войну? Не оно ли помирит нас, эстетов и гопников, либералов и анархистов, домохозяек и бунтарей? ВЕДЬ ВСЕ, ЧТО НАМ НУЖНО – ЭТО ЛЮБОВЬ.

Прокомментируем:

Такое уже было. Очень давно. В маленьком средиземноморском городке объявился дракон, и жители вынуждены были ежедневно отдавать ему своих дочерей и сыновей. Честно. По жребию. Так продолжалось очень долго, пока святой Георгий не победил дракона. (Победил, кстати, не копьем, а Словом.)

За семнадцать лет реформ страна ушла от тоталитаризма. Но куда? В себя? В собственное равнодушие?

Одни и те же причины подвигают людей в разное время или выходить на площадь, или отсиживаться по домам. Речь о неверии людей в собственные силы. А неверие это – показатель сегодняшнего разложения и власти, и института гражданского общества. (Чем умело пользуются манипуляторы общественного сознания и творцы "управляемой демократии").

В этой ситуации правозащитникам остается одно – выстоять и найти новые формы убеждения людей.