ОТКРЫТИЕ РОССИИ

Николай Гумилев:
"ЕЩЁ НЕ РАЗ ВЫ ВСПОМНИТЕ МЕНЯ..."

Вера Камша

Пятнадцатого апреля исполнилось 117 лет со дня рождения Николая Степановича Гумилева. Что теперь жители Северной столицы, признанного культурного центра России могут сказать о Николае Гумилеве? Небольшой опрос:

– Офицер, расстрелян за участие в таганцевском заговоре

– Русский поэт....

– Муж Анны Ахматовой...

– Вроде бы поэт, лично я не читала...

– Два "Георгия" за храбрость...

– Кажется, историк, недавно умер...

– Путешественник, исследователь Африки и мой любимый поэт...

– Соперник Александра Блока, дуэль с Волошиным...

– Девушка, дорогая, кому это сейчас нужно?!

Последний ответ- вопрос мне показался наиболее интересным. Да, можно было сделать добротный юбилейно-биографический материал, тем более что в жизни Николая Гумилева действительно было все, о чем только может мечтать мужчина и поэт: неизведанные страны, воинские подвиги, прекрасные женщины, прижизненная слава и героическая гибель, потрясшая современников. И еще стихи, которые выжили вопреки всем стараниям жутковатой государственной машины. Об этом можно писать до бесконечности, но... кому все это нужно сейчас – вопрошает некий петербуржец. Действительно, кому?

Аркадий Крамарев, генерал ГУВД, председатель Комиссии по законности Законодательного Собрания Санкт-Петербурга и... признанный в ЗС знаток русской поэзии:

"Поэзия всегда нужна, как в наше время, так и в любое другое, иначе мы превратимся в тупых дикарей, неспособных решить сложные (в том числе и нравственные задачи), которые перед нами стоят.

Большинство из нас уже не может мыслить отвлеченно, спокойно, мудро, как мыслили наши предки, когда сама Жизнь располагала к размышлениям, природа была не отравлена, передвижение не было бешеным, не было телевизоров, всяких "зрелищ", шоу-промышленности. Теперь мы приобрели другие вещи, может быть более ценные для жизни, но слишком многое потеряли. У Гумилева: "быть может, сильней и смелее, но только чужие мечте..."

У каждого поэта есть своеобразный настрой, подход, как в музыке тональность. У Гумилева стиль офицерский, строгий, но и романтический. Он соединил совершенную форму стиха с чистотой и силой содержания. Его миры пронизывает любовь к нашему миру и способность подняться "к престолу сил сквозь звездные преддверья".

Гумилевские интонации ("все выше и вперед") много лет спустя появились у Высоцкого:

...и злодея следам не давали остыть,
и прекраснейших дам
    обещали любить,
и друзей успокоив и ближних любя,
мы на роли героев вводили себя.

Но последующая поэзия в целом вызывает в этом смысле просто раздражение.

Многие находили в поэзии Гумилева интонации Киплинга.

Взять того же Бориса Корнилова:

царскосельскому Киплингу
пофартило сберечь
офицерскую выправку
и надменную речь...

Но даже если принять эту точку зрения, то Гумилев – Киплинг с нашей, русской сутью. Киплинг – англосакс, славянской мягкости, глубины, жертвенности в нем нет. Я тоже славянин, неудивительно, что мне Гумилев ближе, не говоря уж о мастерстве стиха. Владение словом, чувство ритма у Гумилева просто потрясающие. Помните "Капитанов":

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет...

Это только Гумилев так мог, и это потеряно для всей последующей советской поэзии..."

Влияние официально несуществующего Гумилева на советских поэтов было весьма разнообразным. Было и такое:

Жил беспокойный художник
в мире лукавых обличий –
Грешник, развратник, безбожник,
но он любил Беатриче.

Вам эти гумилевские строчки ничего не напоминают? К примеру одну, ну очень популярную песенку: "Жил был художник один, домик имел и холсты, но он актрису любил..."

Случались и другие совпадения: "пахнет звездами и дождем" – посетила муза одного поэта "...пахнет звездами и морем" – написал в 1915 году Гумилев.

Но чаще влияние Гумилева на судьбы и на творчество сказывалось куда более трагично. Одну из учениц Николая Степановича, Иду Наппельбаум, арестовали по доносу о портрете Гумилева, висевшем в квартире Наппельбаум 14 лет назад. В 1986 году поэтесса написала об Учителе:

"Поэт не может быть убит,
напрасны чьи-то приказанья,
Самой природою он влит
в космическое мирозданье..."

А вот другое посвящение:

Из той земли, которой больше нет,
Которая с одной собой боролась,
Из омута российских смут и бед
Я различаю твой спокойный голос...

Это уже Ирина Ратушинская. Когда в 1982 ее арестовали за "изготовление литературных материалов, враждебных советскому государству", ей было 26 лет.

Надо полагать, к делу приобщили и "Письмо в 21 год". в котором Ратушинская просит Гумилева научить "понять, простить – но не просить пощады".

"Интересно, – пишет питербургский прозаик Николай Перумов – что практически вся запрещенная литература как бы была литературой "прямого действия", там разными способами растолковывалось какие плохие большевики и как их нужно поскорее изничтожить, не задумываясь что потом, не особо разбираясь в средствах. У Гумилева же формально не было ни одного антисоветского стиха, его творчество было более тонко, а значит – и более опасно. Поэзия Гумилева мешала человеку быть рабом, мешала не внешне, а внутренне, давала глоток свежего воздуха. Только этим я объясняю, что другие "опальные поэты" хоть как-то издавались: и Ахматова, и Мандельштам, и Пастернак, и Заболоцкий. Даже автор "Окаянных дней" Бунин. А у Гумилева были только перепечатки со сборников начала века, но поэзия жила".

Вот мнение студентки Александры Селивановой:

"Гумилев умел любить и не стеснялся этого. Поэзии нытья у нас хватает. "Ах, ты меня не любишь, какая ты нехорошая, как я страдаю!" Или друой вариант: "Ах, ты меня не любишь. Так я тебя убью!"

А Гумилев сумел написать:

Знаю я: ты любишь другого,
Снилось мне – он обидел тебя...
Он обидел тебя, я знаю,
Пусть же это будет лишь сном...

На такое очень редкий человек способен. Николай Степанович не боялся жить, не боялся быть самим собой, не подделывался под поэтическую моду. Он был по-настоящему свободен, красиво жил и героически умер.

Я не знаю, участвовал ли он в заговоре, но я уверена, что он признался в этом участии из презрения к торжествующим хамам. В русской истории был аналогичный пример: Михаил Лунин, самый стойкий из декабристов, на деле не имевший с тайным обществом практически ничего общего. Гумилев никогда не "делал из себя". Он был собой, он читал свои стихи драконам, водопадам и облакам. И они его понимали, между прочим! Конечно, это бесило тех, кто, будучи посредственностью , изображал из себя гения. Таких было и есть много, но что бы они на себя ни примеряли, они все похожи. А второго Гумилева не будет..."

Николай Гумилев всегда был над временем и над конкретными реалиями, и второго Гумилева, действительно, не будет, как не может быть второго Лермонтова, Шиллера, Лорки.

От редакции:

В 1996 году, на основании анализа источников различного происхождения, директор НИЦ "Мемориал" Виктор Вениаминович Иофе определил предположительное место расстрелов, проводимых чекистами с 1918 по 1921 год.

Летом 2001 года, в результате многолетних экспедиционных работ, поисковой группой НИЦ "Мемориал" в Ковалевском лесу были обнаружены массовые захоронения жертв большивизма. Вероятно, именно здесь, недалеко от деревни Старое Ковалево, в 1921 году был расстрелян Николай Степанович Гумилев и другие участники так называемого "дела Петроградской Боевой Организации" ("дела Таганцева").

25 августа 2001 года в Ковалевском лесу был открыт памятный знак "жертвам красного террора".