Автомашин на улицах всё больше. Движение всё сложней, а если учесть, что права на вождение можно купить, то и опасней… Каждый день на улицах гибнут и пешеходы, и водители. В целом по стране число жертв автомобильного движения приближается к числу жертв чеченской войны. Мы все к этому привыкли, из газет давно уже исчезли сводки автомобильных происшествий, а когда нам удается выскочить из-под колес очередного "братка" или увернуться от грязи, которую плесканула на тротуар машина элитной проститутки, – мы благодарим Господа и привычно тащимся дальше… Поэтому то, что произошло полгода назад в одном любимом нами городе, поначалу не выходило за рамки обычного.
Шли по набережной две женщины и ребенок, любовались вечерними красками и разговаривали. Мальчик остановился у парапета и разглядывал проходившие корабли…
И все было бы хорошо, и вспоминали бы они потом эту прогулку в белые ночи добром, но... Вылетевшая с крутого мостика иномарка хряснулась о дорогу, и они с ужасом увидели, что, потеряв управление, машина мчится на них. Как в замедленном кино, она двигалась на тротуар, грозя им гибелью. Мать инстинктивно заслонила собой малыша, но, к счастью, автомобиль ударился о фонарный столб, его крутануло, и это смягчило удар. Мать и ребенок отделались ушибами и испугом, другая женщина, отлетев на несколько шагов, упала на проезжую часть.
Подняв голову, она увидела, как из разбитой машины вывалился и подошел к ней мужчина, неизвестно откуда появилась женщина, которая стала трещать ей о том, что это все, дескать, из-за их ссоры, что у них ребенок… Водитель был явно неадкватен, речь была путаной, он пинал машину, махал руками, орал и спорил со своей подругой. Они пытались затащить раненую в машину, но ее сильно замутило, и она потребовала отпустить ее…
Затем была "скорая" и, возможно, милиция – она помнила плохо, утром проснулась в больнице, где ей зашили рваные раны и вправили сломанные кости носа.
Несмотря на головокружение, тошноту и головную боль, переломы костей лица, рваные раны носа и сотрясение мозга, "врачи", оказав первую помощь, хотели побыстрей выставить ее на улицу – больница для бедных, в которую она попала, славится равнодушием к бесплатным пациентам. Но, слава Богу, нашлись друзья-медики, и она долеживала положенный при сотрясении минимальный срок. А в городе осталась беременная дочь, которой нужна забота, остатки грошовой зарплаты и перспектива потери работы, где не собирались ее долго ждать…
Лежа в палате, разговаривая с соседями, с забегавшей к ней дочерью и с друзьями, она постепенно приходила в себя от шока, вспоминала случившееся и тихо радовалась тому, что все остались живы. У нее не было злости к владельцу "тойоты", она думала, что, наверное, что-то случилось с машиной, иначе почему ее вдруг занесло на тротуар? Она ждала, что в больницу придут из ГАИ – спросят ее, как все было, и сами что-то ей расскажут. А еще она волновалась и ждала водителя, который чуть не убил ее, себя и других. Она представляла, как он войдет, почему-то обязательно с апельсинами, и будет искать ее в палате. Ей даже становилось его немножко жаль, и она уже подыскивала ему слова утешения и запретила себе отказываться от фруктов и помощи, которую он, конечно, предложит…
Но за неделю никто не появился. Не было ни ГАИ, ни водителя, ни его подруги, ни апельсинов… Никого.
А потом она шла, пошатываясь, домой, в коммуналку… На работе начальник выговаривал ей, что ему не нужны работницы, которые валяются по больницам.
Прошла одна неделя, другая, и она задалась вопросом – а почему, собственно, до сих пор ни виновник, ни правоохранительные органы не обнаруживают даже интереса к случившемуся. И ей пришла в голову естественная мысль о том, что раз это так, она сама должна добиться справедливости и возмещения потерь – здоровью травма явно не пошла на пользу, она потеряла в зарплате, а потом она живо представила себе этого водителя, уже на другой машине…
Ее обращение в районное ГИБДД удивило сотрудников. С нее взяли показания и пообещали выяснить, где "дело", а потом вызвать. Прошло еще 10 дней, она позвонила и с трудом узнала, что материалы по ДТП в военной прокуратуре. Владелец и водитель злополучной машины оказался офицером.
Заместитель главного военного прокурора, которого она нашла, сначала растерялся и даже стал говорить, что будто бы искал ее для дачи показаний… Потом, приглядевшись и решив, что имеет дело с простой бабой из провинции, осмелел. На просьбу показать материалы расследования снисходительно объявил, что права у нее такого нет. Встретив возражения, обозлился: "Да ты знаешь, с кем споришь? Здесь вообще-то военная прокуратура, и я тут не последний человек! Ты посмотри, с кем бодаться собираешься: парень, который тебя слегка пришиб, – офицер ФСБ. И папа у него – генерал КГБ. Ничего тебе не светит. Хорошего…"
А для убедительности бравый защитник законности показал ей часть документов, где все же был ее адрес, по которому найти ее было нетрудно, и где действительно было указано, что виновник ДТП – чекист.
Потом сказал ей, что дело будет идти своим ходом, что они вызовут ее, когда будет нужно, и выставил за дверь…
Женщину действительно можно было принять за робкую провинциалку. Но это было не так. Она всегда ждала от окружающих добра, часто уступала другим, но теперь, столкнувшись с беспределом, решила бороться.
Друзья нашли ей адвоката. Прокурор по-хамски отшил его по телефону. А когда адвокат пришел со своей клиенткой к нему в кабинет и стал настаивать на праве ознакомиться с материалами дознания, "защитник законности", нагло ухмыляясь, заявил, что дело он отправил на экспертизу и показать его не может… Попутно обмолвился, что виновник, оказывается, был… на боевом задании!
После звонка экспертам выяснилось, что они никаких материалов от прокурора еще не получили. Приехала и дала показания спутница пострадавшей, подтвердившая обстоятельства случившегося. Ее показания не были учтены. Жалоба, направленная адвокатом в Городскую прокуратуру вместе с сопроводительным письмом депутата, который просил восстановить процессуальные нормы и пресечь беззаконие, вернулась к тем, на кого жаловались. А вскоре пострадавшая получила от военного следователя официальное уведомление о том, что проведенная проверка не усмотрела в действиях офицера ФСБ состава преступления.
Из письма следовало, что в деле есть показания:
– самого водителя;
– женщины, которая уже не говорила о ссоре с водителем, а стала случайно проезжавшим мимо свидетелем;
– и даже невесть откуда взявшегося велосипедиста.
Все они дружно утверждали, что две женщины и ребенок сами выскочили на проезжую часть пустынной улицы, под колеса автомашины.
Заключения экспертов показали, что машина шла со скоростью 50 километров в час, что водитель, конечно, был трезв… Характеристики утверждали, что в порочащих связях не замечен, морально устойчив, характер нордический…
Во все это пострадавшей предложили поверить на слово. Ни одного из перечисленных в письме военного следователя документов ни пострадавшая, ни ее адвокат так и не увидели. Дело закрыто и якобы уже не подлежит ознакомлению… Все. Круг замкнулся – концы в воду!
Я не спрашиваю, почему порода "чекист" опасна для окружающих. Это понятно. Спецслужбы всех стран считают себя элитой, им позволено многое, а наши "мастера" со времен ЧК прославили себя такими злодеяниями, которые не снились и гестапо. Если жертвами политического сыска в Германии стали сотни тысяч людей, то в России жертвами политических репрессий, проводившихся ЧК–ГПУ–НКВД–МГБ–КГБ, стали 50 миллионов расстрелянных, утопленных, заживо закопанных, искалеченных в лагерях, сосланных, обобранных, лишенных прав и будущего людей. Этим прошлым, этой историей вскормлены и нынешние "чекисты". Они с гордостью называют себя именно так, и в их кабинетах по-прежнему висят портреты кровавого Феликса. Как и прежде, люди для них – самовоспроизводящийся материал, сырье для решения поставленных задач. Им нечего бояться – в их руках сегодня высшая власть.
Первыми, с кем встретился, получив свои полномочия, бывший сотрудник КГБ, а ныне – действующий Президент, были старшие офицеры ФСБ. Одобрительным шумом ответили они на слова "гаранта конституции" о том, что из этой организации никто не уходит…
Поэтому даже самая мелкая дрянь в голубых погонах считает, что за спиной у такого шефа можно чувствовать себя в безопасности… Может быть, и напрасно считает, ибо г. Путину такие кадры вряд ли на пользу…
Но "до Бога высоко, до царя далеко" – авось не заметит шалостей своих соколов. А под боком есть еще и папа-генерал, и рядом представители древнейшей профессии из прокуратуры.
Прокуратуру, как известно, учредил Петр Первый еще в 1722 году. При коммунистах "око…" возродили в 1922 году, согласно директиве Ульянова. Единоначалие в "заботе и управлении" – так "procure" переводится с латыни – установлено в кровавом 1936-м… До сегодняшнего дня эта структура существует как государство в государстве.
Чтобы сместить прокурора, нужны художества, подобные тем, которые продемонстрировало нам телевидение с гражданином, очень похожим на господина Скуратова…
"…Правоохранительные органы живут и поступают как если бы для них была в российском "демократическом, правовом" государстве создана резервация, откуда они в полной боевой камуфляжной раскраске, приняв "огненной воды", вооруженные до зубов, могли бы совершать набеги на наши мирные города и веси…" – пишет известный федеральный судья и заслуженный юрист Сергей Пашин. Прокуратура и наблюдает за процессами, и участвует в них, она охотно грозит пальцем МВД и считает его промахи, не замечая своих. В отчете "О состоянии законности и правопорядка…" Генеральный прокурор меланхолично отмечает: "Как и ранее, в ход шли необоснованные отказы в возбуждении уголовных дел, искажение фактических обстоятельств происшедшего, фальсификация проверочных материалов, оказание психического и физического воздействия на потерпевших, внесение ложных показателей в статистические учеты… Не изжиты нарушения процессуальных гарантий прав потерпевших, подозреваемых и обвиняемых, факты применения незаконных методов ведения следствия. (…) Подтвердилась каждая четвертая из 293 тыс. жалоб, поступивших в прокуратуру на действия и решения следователей и дознавателей органов внутренних дел…"
Но, помимо МВД, прокуратура сама участвует в уголовном преследовании. По сложным и тяжелым преступлениям она сама возбуждает дела, сама допрашивает, доказывает обвинение в суде и сама же при этом следит за законностью своих действий! Но о промахах, ошибках, а подчас и преступлениях своих сотрудников Генеральная прокуратура предпочитает молчать... "Необоснованные отказы в возбуждении уголовных дел, искажение фактических обстоятельств происшедшего, фальсификация проверочных материалов…" – разве это не о прокурорском "расследовании" дела о том ДТП, с которого мы начали эту публикацию?
Но – что возбраняется милиции, дозволено прокурору. Он сам себе и указчик, и ревизор.
Однако гражданская прокуратура – это еще образец законности по сравнению с прокуратурой армейской.
Военная прокуратура – вот где настоящий произвол. История с укрывательством своего собрата из ФСБ, сбившего женщину, – типичная, но не самая страшная. Все, слава Богу, живы. Но вы никогда не задумывались, почему в мирное время существует отдельное военное правосудие? С кем воюют военные суды, военная прокуратура?
С народом своим? Или, как в анекдоте о том партизане, который, узнав у бабки о том, что война кончилась, спрашивает: "Зачем же я целых 20 лет поезда под откос пускаю?" Ладно, в военное время – особые обстоятельства, особая ответственность для защитников отечества. А сейчас – что позволяет им жить и отвечать по для себя сделанным, отдельным законам? К чему приводит такое правосудие, хорошо знают солдатские матери. Но об этом отдельный разговор.
Господа из военной прокуратуры вместе с лихими чекистами зря думают, что прикрытое дело о наезде генеральского сынка на женщину сойдет им с рук. Впереди новое разбирательство. Я подыму на ноги всю судебную систему, руководство ФСБ, надо будет – и Президента, но негодяй и его покровители получат по заслугам…
Независимый депутат Государственной Думы РФ,
председатель подкомитета по правам человека
Юлий Рыбаков
(Продолжение следует)