Главный егерь Её Величества

18 век был в российской истории веком удивительных превращений, когда господин Случай проделывал с судьбами людей такие причудливые метаморфозы, что всякие там придумки великих сказочников просто меркли перед реалиями той жизни. Из грязи – в князи, из золушек – в принцессы, из дворца – в забытый Богом Березов, а то и вовсе – с позором на плаху... Это все оттуда, из 18-го.

Граф Алексей Григорьевич Разумовский был одним из тех "случайных людей" России, которого судьба отметила своим особым знаком. Родился он в 1709 году в украинском селе Лемеши, что на Черниговщине, в семье простого казака, которого прозвали Розумом за то, что он, встретив и поговорив с каким-нибудь умным человеком, всякий раз потом восхищенно приговаривал: "Що то за голова, що то за розум!.." Старший сын Григория Розума Алексей потихоньку вырастал из деревенского пастушка в статного чернобрового и звонкоголосого парубка, который своими привольными песнями да игрой на бандуре сводил с ума всех окрестных девушек. Заприметил юношу и местный дьячок, выучил его грамоте, а вскоре Алексей уже пел по праздникам в сельской церкви.

И так случилось, что по этим местам проезжал полковник Федор Степанович Вишневский. Возвращался в Петербург из Венгрии, где занимался закупкой вина для императорского двора. Зашел полковник в церковь, помолился и долго потом стоял у клироса, завороженный голосом и красотой молодого певчего. Решение созрело тут же, дело было сделано скоро. "Забираю вашего хлопца в Петербург", – объявил он растерявшимся, но не очень возражавшим родителям Алексея. Так сладкозвучный Орфей из деревни Лемеши оказался в столице Российской Империи, и не где-нибудь, а в самом придворном хоре.

В ту самую пору дочь великого отца, цесаревна Елизавета Петровна, пребывала в тоске и печали. Дружка ее Алексея Шубина за неосторожные слова, сказанные в адрес императрицы Анны Иоанновны, сослали аж на Камчатку, и сердце Елизаветы томилось от одиночества. Следует заметить, что расположения красавицы-цесаревны добивались в то время представители самых знатных родов из царствующих домов многих стран Европы. Но все эти соискатели не имели никаких шансов, не видела в них Елизавета судьбы своей. А тут пришла на богослужение в придворную церковь, подняла взор и... Увидела и забыла своего Алешку Шубина, затерявшегося где-то на задворках Российской империи, и всех августейших женихов, толкавшихся в очереди то ли за ее любовью, то ли за российской короной. Деревенский пастух пленил сердце Великой княжны, дочки Петра Первого. Вся в папу пошла Елизавета. Ведь и сам Петр тоже, как известно, не тяготился матримониальными предрассудками.

Как бы там ни было, а наш герой вскоре оказался в придворном хоре уже самой Елизаветы Петровны. Затем он становится вначале камер-юнкером, после – действительным камергером с присвоением звания генерал-лейтенанта, и пошло-поехало. В день коронации Елизаветы Петровны Алексей, именовавшийся теперь уже не Розумом, а Разумовским, нес шлейф императрицы. Царские милости посыпались на него в невероятном изобилии. Он назначается управляющим Императорской охоты, или оберегермейстером, как тогда говорили, в его владения переходят обширные вотчины в Подмосковье и на Украине, наконец, Алексею Григорьевичу было пожаловано графское достоинство, и он награждается орденом Андрея Первозванного.

У кого бы не пошла кругом голова от такого звездопада? Только не у Алексея Григорьевича. Он хорошо знал себе цену, трезво смотрел на вещи и относился ко всем этим почестям очень спокойно, даже с некоторой иронией. Когда Елизавета Петровна в очередном порыве благодарности своему главному егерю решила присвоить звание генерал-фельдмаршала, он ей так сказал: "Государыня, ты можешь назвать меня фельдмаршалом, но никогда не сделаешь из меня даже порядочного полковника".

Жил он уже в комнатах, смежных с покоями самой императрицы, и все смотрели на них как на супружескую пару. Надо было как-то оформлять отношения, пусть не перед людьми, так хоть перед Богом. И в 1742 году в подмосковной деревне Перово состоялось тайное венчание Елизаветы Петровны и Алексея Григорьевича. Обряд совершал священник Федор Дубянский, духовник императрицы и земляк Разумовского. Молодожены условились никого из посторонних в это событие не посвящать.

Уже после смерти Елизаветы Петровны Екатерина Вторая, глубоко уважавшая эту чету, решила все же пустить пробный шар в сторону бывшего всесильного фаворита, дабы проверить вероятность его политических амбиций. Как бы признавая Разумовского законным супругом покойной императрицы, она поспала к нему канцлера Воронцова с проектом Указа о присвоении Алексею Григорьевичу титула Императорского высочества. Воронцов по прибытии во дворец Разумовского попросил лишь ознакомить его с брачными документами, чтобы соблюсти, так сказать, все формальности. Алексей Григорьевич подошел к заветному ларцу, достал оттуда документы, еще раз со слезами на глазах перечитал их, поцеловал и бросил бумаги в пылающий камин, сказав при этом изумленному канцлеру: "Я не был ничем более, как бедным рабом ее величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями превыше заслуг моих".

Екатерина была восхищена этим благородным жестом почтенного старца и впредь, когда Разумовский посещал ее во дворце, всегда первая выходила ему навстречу и усаживала Алексея Григорьевича на самое почетное место. В своих мемуарах она отмечала, что не знала человека, который был бы так любим всеми. Действительно, граф Разумовский имел характер покладистый и неконфликтный, был добр душой и честен сердцем, не занимался интригами и уж тем более не лез в большую политику. Любимым его развлечением была охота, которой вместе со своей дамой сердца он отдавался самозабвенно.

Однако пролетели годы, не стало больше Елизаветы Петровны, клонилась к закату и жизнь самого Алексея Григорьевича. О чем он думал в последние дни свои, сидя у тлеющего камина в роскошном Аничковом дворце? Кто знает... Может, грустил о всегда любезной его сердцу далекой Украине с ее вишневыми садами, зеркальными карпами в прудах да раздольными казацкими песнями... Или вспоминались ему полные буйной радости дни рядом с любимой женщиной, обожаемой императрицей... А может, задумывался Алексей Григорьевич о таинственной природе Случая, который дал ему возможность испытать то, что он в этой своей жизни испытал.

Владимир ВЕРБИЦКИЙ