НОВЫЙ ГОД В СТРАНЕ ДЕТСТВА
Екатерина Колесова,
"Terra incognita"
Ребёнка Анне Дмитриевне дали на две минуты: не можете ли, мол, подержать, пока я схожу в туалет? Она и не заглядывала в одеяльный конвертик – спит, и ладно. Сидела на скамейке сквера, размышляя о своей одинокой жизни. И о том, как счастливы другие – у кого есть вот такой малыш где-то в глубине одеяльца. У неё-то этого никогда не будет – таков приговор врачей. И вдруг поняла, что сидит уже с полчаса...
Ни посещение туалета, ни посещение ближайшего отделения милиции не помогли: счастливая мать как в воду канула. А на взволнованный вопрос, где же она – дежурный ответил: "Следующего побежала делать!" – и громко заржал. После короткого допроса на тему "очередной подкидыш в привокзальном сквере" Анне Дмитриевне разрешили идти домой.
– А ребёночка можете вон на том столе положить.
– Как – на столе?! Что же с ним теперь будет?
– Полежит до завтра, и в сиротский дом. Идите, не задерживайте.
Так трёхмесячная Света "поменяла" маму. И очень долго в маленькой семье царило счастье. На птичьих правах, в крошечной комнате рабочего общежития, Анна Дмитриевна растила свою самую родную на свете дочку. Вскоре она уже не была одна: Серёжа полюбил её с первого взгляда "за то, что была так похожа на мадонну". Правда, иногда они видели людей и более счастливых: у тех было по двое или даже по трое малышей сразу.
А потом вдруг началось что-то страшное. Свету как будто подменили: агрессия, негативизм, подозрительность, какая-то мания преследования... Полная потеря контакта со взрослыми, дикие поступки – хорошо, что Анна Дмитриевна не послушалась психиатра: "ничего особенного, обычные проблемы переходного периода", – не стала травить дочь его "успокоительными таблеточками".
Она видела: проблемы не обычные. Наконец, хороший психолог поверг её в шок: оказывается, почти у всех брошенных детей такое бывает. Оказывается, они всё помнят.
Да ведь ей было три месяца!
– Но вы же сами видите: во всём, что она вытворяет, сплошь одно – обида, недоверие к миру взрослых. Вам кажется, что для этого нет причин, потому что вы их не подавали. А теперь представьте, что в самой глубине её души звучит голос: тебя предали... бросили... Значит, лучше никому не верить, от всех отгородиться. Это закономерные последствия глубочайшей психической травмы, пережитой в самом беззащитном возрасте. Страдание хранится где-то в глубине подсознания, как бомба замедленного действия. Даже у таких счастливых детей, как ваша: ведь она и минуты не провела без матери. А в переходном возрасте это даёт такую реакцию. И знайте: у сирот такого нет. Депрессия – да. Но без оскорбления и без желания мести, как у "отказников". Хорошо , что вы не скрывали, что вы ей не биологическая мать. Теперь работать будет гораздо легче. В противном случае мы не могли бы приступить к купированию этой травмы, не нанеся ещё одной.
Вскоре выяснилось: ещё чуть-чуть, и могло быть поздно. Света призналась психологу – её мучили суицидные мысли. Необъяснимое желание покончить с собой "как с чем-то лишним", стыд перед родителями за свою неблагодарность и одновременно обида: как они не замечают, что я хочу умереть, – доводили девочку до отчаяния. И лишь когда психолог объяснил ей причины и суть происходящего, когда ей рассказали, как часто бывает подобное, Света поняла: то, что она ощущает, – временная болезнь, ей нельзя уступать, – и смогла сама бороться за себя. Семья была спасена.
КОММЕНТАРИЙ ДЕТСКОГО ПСИХОЛОГА И.А.АЛЕКСЕЕВОЙ.
Нигде в развитых странах усыновление ребёнка не означает, как у нас, конца государственного обеспечения для сироты. Наоборот, такую семью окружают повышенным вниманием и заботой. Усыновителям полагается на ребёнка полное содержание. Тем более что все дети, так или иначе лишившиеся родителей, нуждаются кроме материнского тепла ещё и в психологической помощи на высоком профессиональном уровне. Рано или поздно душевная травма даёт о себе знать, и нередко происходит непоправимое: уход в себя, десоциализация, наркотики, а то и хуже... Процент самоубийств в интернатах вообще в несколько раз выше среднестатистического. Наше государство почему-то остаётся в стороне от происходящей драмы.
Не так давно мне довелось побывать в Англии. До этого я, конечно, слышала, что там давно забыли о госучреждениях не только для сирот, но и для умственно отсталых и даже психически больных: все они живут в семьях. Но то, что я там увидела, иначе как фантастикой не назовёшь. Англичане действительно добились полного перехода на систему приёмных семей для всех этих категорий граждан, нуждающихся в опеке. Как это происходит?
Начинается всё с очень жёсткого отбора: желающие работать опекунами проходят серьёзное тестирование, потом специальную школу подготовки к родительству или опекунству. Те, кто потом хорошо справляется со своими обязанностями, получают высокую зарплату. И профессия их в Англии считается престижной. Но если что-то не так, опекаемого моментально забирают.
А в спецучреждениях содержатся только тяжело больные, нуждающиеся в постоянном стационарном лечении – например капельницах, – или крайне агрессивные, опасные для окружающих. (Всё это относится не только к детям здоровым и детям-инвалидам, но и к психически больным взрослым!). У них, кстати, подобные эпитеты под запретом: например, детей, которых у нас цинично называют "умственно отсталыми", там корректно именуют "дети с особенностями развития" либо вообще "альтернативно одарённые"!
Нашему человеку поверить в такое трудно, но к тем из них, кто хронически больны, врачи ездят на дом. Вот, например, ребёнок с болезнью Дауна. У нас его удел – всю жизнь быть запертым в ужасающих условиях специнтерната. В Англии же, если родные от него отказываются (там это происходит раз в двадцать реже, чем у нас), ему обязательно подыскивают приёмных родителей. Мало того, он учится в обычной школе, в одном классе со здоровыми детьми. Рядом с ним сидит его личный педагог. Конечно, с программой он справиться не может, но это там никого не волнует. Им важно, чтобы и такой человек был счастлив и улыбался, ведь он тоже гражданин английского государства, и оно готово нести бремя заботы о нём. Оно считает ниже своего достоинства запирать даже больных детей в специальные зоопарки-резервации. Не говоря уж о здоровых, виновных только в том, что у них нет родителей! Рассказывать об этом бесполезно, это надо видеть: весёлый, нежный, обворожительный даун!
Если вдуматься, – ничего странного: мы ведь не считаем любимую собаку или кошку неполноценными или отсталыми из-за того, что они не умеют читать и не ходят на работу. Они просто члены нашей семьи. А если в этой же семье рождается ребёнок с умственными отклонениями? У нас считается нормальным списать его "в дурдом", а дома держать собаку. Она умнее, что ли? Для англичан подобное бездушие русских просто непостижимо. Они ещё лет тридцать назад решили избавиться от психиатрических лечебниц – и добились этого.
Что уж говорить о здоровых сиротах. Взять их к себе тысячи английских семей считают естественным, а для правительства не менее естественно создать им нормальные материальные условия. (Вспомним хотя бы известные фильмы "Освободите Вилли" и "Человек дождя").
Кстати, о тайне усыновления. Обманывать приёмного ребёнка английский закон категорически запрещает – слишком большой травмой это может потом для него обернуться. Ребёнок с самого раннего детства в курсе, что, кроме этой мамы, у него была ещё и другая. Зато никаких внезапных трагедий в и без того сложном подростковом возрасте.
У нас тоже начали проводить политику создания приёмных семей. Но ударяются в другую крайность – позволяют набрать до пятнадцати детей. Это, конечно, недопустимо. Особенно в городских условиях. В сельской местности многодетная семья более естественна – там недостаток родительской любви компенсирует сама природа. Там и семьи, как правило, крепче. Не зря же и в старой России в деревнях сирота очень редко оставался неприкаянным. Собирались так называемым "миром" и решали, чья семья в деревне возьмёт его к себе. В городах же, особенно в наше время, когда больше половины семей распадаются, ни одна женщина не может быть уверена, что она воспитает целую толпу детей даже при поддержке государства. Недаром в 90-е годы мода на создание семейных детдомов обернулась тяжелейшим положением для многих из них, особенно для тех, где отцы не выдержали взятого на себя бремени.
Катя, мать Данилки, совсем не собиралась бросать своего сына. Она до последнего надеялась, что всё ещё наладится. В кругу своих друзей-наркоманов она была самой доброй, женственной и... беззащитной. Родители её, хорошо заработав в советской торговле, как-то очень быстро спились и умерли, оставив девочку одну в шикарном трёхкомнатном кооперативе.
Но лучше бы это была комната в коммуналке! Там соседи не допустили бы того, что случилось. Квартира без взрослых, с одной шестнадцатилетней хозяйкой, сначала стала пристанищем всей местной молодёжи. Благополучные приходили и уходили, отбросы общества оставались, тем более что на Катиной доброте и одиночестве можно было спекулировать бесконечно. Такие истории нередки: отдельное жильё губит слабохарактерного хозяина. Катю пытались подсадить на иглу целенаправленно, сначала чтобы свободно тусоваться в квартире (переговоры о её продаже начались позже).
Выросшая без матери, она слишком поздно поняла, что ждёт ребёнка. Когда Данилка родился, Катя велела всем наркоманам убираться вон – она была счастлива. Нашлись среди друзей и нормальные люди – притащили полный комплект всего, что нужно малышу, приносили каждый день еду. Но государство заняло другую позицию: без работы, бабушек и дедушек растить ребёнка не положено! И патронажная медсестра, и врачи при каждом пустяковом вызове с упорством, достойным лучшего применения, твердили Кате, как ей тяжело и плохо, и уговаривали положить Данилку в больницу – просто так. На обследование! Пусть полежит. Что вы тут одна с ним? Катя держалась до первой его простуды.
Забрать же ребёнка из больницы оказалось просто невозможно: уговоры "пусть ещё побудет месяцок, ты пока работу найди, хоть оденься поприличнее, а то нищенка нищенкой"; "а как это ты приехала за ребёнком без коляски? Ах, нету! Приезжай, когда достанешь колясочку"; "куда тебе его вырастить, оставь до года, потом заберёшь, так гораздо проще"; "да тебе всего девятнадцать, всё ещё будет".
Попытки не просить, а требовать кончились ещё хуже – грубостью и оскорблениями: "нагуляла... а теперь работать не хочешь", "подумаешь, сиротка подзаборная – небось, и мать была такая же". После очередного возвращения ни с чем, наслушавшись грязных оскорблений в адрес покойных родителей, Катя сорвалась, в отчаянии прибежала к бывшим "друзьям"... Через несколько дней её не стало: "передозировка". Чья подпись стояла под доверенностью на продажу квартиры, никого не заинтересовало.
Так и оказался Данилка в Доме малютки, его мать – на кладбище, а его квартира – в руках наркоторговцев. А всю эту историю рассказали Анне Дмитриевне Катины соседи, когда она попыталась выяснить, нельзя ли вернуть квартиру, принадлежавшую её новому приёмному сыну.
КОММЕНТАРИЙ СОЦИАЛЬНОГО ПЕДАГОГА Т.А.ТОМИЛИНОЙ.
В этой истории, увы, всё очень типично. Осиротевший подросток – не повод для заботы. Опекунство бывает чисто формальным. На жильё, оставшееся ему в наследство, как мухи на мёд, слетается криминал. Сколько было попыток законодательно защитить хотя бы те комнаты, которые в единичных случаях дают сиротам после интерната! На практике ничего не меняется: закон – тайга, слабому жирного куска не удержать.
Вот и здесь, как обычно, государство, сначала бросившее сироту без всякой поддержки, вдруг берётся свысока диктовать ей, как воспитывать своё дитя. В результате делая и его сиротой. Подобная практика очень распространена: я не раз была свидетелем, как врачи роддома буквально уговаривали матерей отказаться от ребёнка только из-за подозрения на родовую травму; только из-за ещё неподтверждённого порока сердца; только из-за внезапного развода с мужем! Утверждали, что ребёнку будет ничуть не хуже в Доме малютки, как будто не зная о том, что в этих учреждениях детская смертность достигает 30-40%. И не по каким-то локальным причинам, а просто – не живёт маленький организм без родных рук и голоса.
По каким бы причинам ни попали дети в детдомовскую систему, вернуться к родным шансов у них практически нет. Работа с кровной семьёй там не ведётся, сколько ни твердят о её необходимости. Вместо того чтобы направить соцработника на поиски непрямых родственников (не все же дяди и тети откажутся от племянника), вместо того чтобы в случае попадания матери в тюрьму дождаться конца её срока и проверить, нельзя ли восстановить семью, работники Домов малютки и дошкольных детдомов, видимо, сидят и смотрят мексиканские сериалы, где что ни серия, то вечнопрекрасная донья Растрясита обретает очередное потерянное ею в детстве дитятко.
Когда Данилка стал подрастать (Света была уже настоящей помощницей), Анна Дмитриевна с мужем задумались о третьем ребёнке. В стране начинались перемены, был создан Детский фонд, пресса пестрела разоблачениями и критикой, в том числе и системы интернатов. Всё чаще звучали слова "приёмная семья" и призывы создавать семейные детские дома. И они решились. Ведь казавшееся тогда таким надёжным, да ещё и обновляющееся государство брало на себя всё: и питание, и обеспечение жильём, и ещё много-много других льгот – только откликнитесь, люди, готовые создать сиротам семейные условия.
Теперь в их семье восемь детей. А ещё пёс Джоник и две кошки – Пани и Бася. Когда Анне Дмитриевне вручали орден Святого царевича Димитрия, она сказала: "А ведь дать его надо нашему папе!"
По закону, в воскресенье у неё выходной. И в остальные дни – восемь рабочих часов. Если кто из детей ведёт себя плохо, она говорит: вот до пяти с тобой вожусь – а потом уйду. И всем смешно: куда ж она уйдёт из дома?
На новый 2002 год дети вместе приготовили любимый салат оливье. От муниципалитета привезли подарки – конфеты, билеты на ёлки. Зажгли свечи, в девять часов поздравили друг друга, выпили безалкогольного шампанского и младших уложили спать. А взрослые со старшими поехали на Невский – гулять. Красиво. Вокруг взрывали петарды – Петя посмотрел на одну и сказал: "Прощай, 150 рублей!" Хотели покататься на лошадке, но оказалось дорого, зато покормили её, а это ещё приятнее. Когда приехали домой, Петя осмотрелся вокруг и сказал: "Не пришёл!"
– Кто?
– Новый год ваш. Придётся спать идти.
"Только мы создались – и Черномырдин велел всё это запретить, – рассказывает Анна Дмитриевна. – Телепередача ему какая-то не понравилась. О том, что какие-то люди хотели обогатиться под видом создания семейного детдома. И все семьи, что оформлялись тогда (семь лет назад), остались без статуса. Вот теперь, говорят, приняли какие-то новые правила. Надеюсь, их ещё и опубликуют. Пока что их даже специалисты не видели. Только слухи ходят: будет теперь поддержка! Ведь много семей таких же, как наша, существуют с тех пор в ужасном положении – брошены, обмануты государством. Люди набрали приёмных детей, набрали не от безответственности, а потому, что им обещали дать на всех этих детей жильё. Обещали оплачивать питание. И вдруг всякая помощь прекратилась. Выживайте, как хотите.
Те, кто взял детей под опеку, ещё хоть опекунские пособия получали все эти годы. Копейки, но всё же... А те, кто усыновил? Ведь после усыновления все льготы снимаются. Был сирота – и нету. И государство ему ничем помогать уже не должно. Если бы этот ребёнок остался в детдоме, ему в 18 лет полагалось бы дать комнату. Правда, далеко не всем дают, но всё же – случается. А теперь это уже проблема усыновителей.
Но если так, ни одна семья больше одного ребёнка не возьмёт. А ведь в детдом попадают дети из среды, где рожают, не задумываясь ни о чём. У половины – братики и сестрички. Что ж их, разлучать? Лишнюю травму наносить и без того исстрадавшимся малышам? Или люди могут так просто усыновить троих, снять с государства те расходы, что на них идут, – а это очень большие расходы, не меньше трёх тысяч на ребёнка в месяц, – и взвалить их на себя? Вот и придумали в начале девяностых семейные детдома. Обещали горы золотые, а обернулось всё обманом.
Кто-то смирился, а кое-кто пробовал протестовать. Обивали пороги, жалобы писали, даже голодовками угрожали. А чиновники в ответ: "Нам проще у вас детей забрать и обратно по интернатам распихать, чем починить крышу или, тем более, дать жильё". Одна особо настойчивая пара таки дожаловалась: подогнали к школе автобус, предложили детям прокатиться, – и больше они их не видели. А через десять дней дети вдруг начали рассказывать такое... Мол, хотим жить в интернате, в семье плохо. В общем, получилось, что "бывшим родителям" уже не требования предъявлять государству надо, а сказать спасибо, что под суд не пошли. Правда, одна девочка (которую не смогли увезти) с этими якобы ужасными родителями почему-то живёт до сих пор, а ей уже девятнадцать лет. Значит, нравится ей с ними?
После этого случая очень многие побежали усыновлять своих опекаемых. Лучше без всех пособий и льгот остаться, чем знать, что в любой момент ребёнка могут отнять у тебя навсегда.
Теперь, по новым законам, положение таких семей зависит целиком от местной администрации. А муниципалам какой интерес вкладывать деньги в сирот? В дороги, в озеленение – ясное дело, всем заметное. Люди это запомнят, на перевыборах пригодится. А сироты не голосуют. И основной массе эта тема не интересна. Все от неё отгораживаются. Люди приходят просить то, что детям по закону полагается, что в любом интернате на них бы шло, а в ответ: "Да кому вы нужны, понабрали детей алкоголиков для корыстных целей, хотели нажиться на них, ограбить государство, жилья наполучать"... И руки опускаются. Или, например, при поступлении на учёбу: должны брать без конкурса, только на тройки сдай. Но попробуй об этом заранее заикнись – двойки гарантированы, уж очень им не хочется брать сироту, на него ведь потом большие расходы. Единственный способ – молчать, что сирота, сдать экзамены, а потом предъявлять свои права.
То есть, конечно, лично мне повезло. Но мы – почти единственные на весь Санкт-Петербург. Официально оформлены, мне платят зарплату воспитателя, жильё для нас арендуют. Да ещё платят девушке, которая приходит детей музыке учить. Вообще, благодаря завроно Евгении Ивановне Русак, в нашем Кировском районе больше всего заботы о сиротах. Она ведь создаёт ещё и социальные гостиницы, приюты. Ребёнок, которым она занималась, может без стука войти к ней в кабинет. А всё равно, самого главного вопроса и она не решит при всём желании. Ведь нашей старшей уже 21 год, остальные семь тоже подрастают, а жилья никому из них не светит. На данный момент у нас жилищные условия неплохие, но мы здесь никто и звать никак, о прописке и речи идти не может".
Анна Дмитриевна гордится своими детьми. Один из них – инвалид-опорник, у другого – ДЦП (детский церебральный паралич), у третьей – клептомания (может, и наследственная, неизвестно). "Плохо не то, что нам давали больных детей, а то, что не предупреждали даже о возможности некоторых болезней", – говорит она. На вопрос, что надо изменить в нынешних порядках в первую очередь, отвечает: "Я не согласна со словами Ленина, что каждая кухарка может управлять государством. Борщ я варю хорошо, а как порядок в стране навести – не знаю. Но очевидно, конечно, надо широко опубликовать законы, защищающие права детей. Инспектора по нашим делам в муниципалитетах должны быть выборными, а не назначенцами. Нужны психологи, нужна школа приёмных родителей. Должна быть возможность познакомиться с медкартой и данными о семье ребёнка, которого берёшь к себе, – даже за собакой родословную дают, а мы о своих детях ведь ничего не знаем и не имеем права спрашивать.
Ну, а как добиться, чтобы соблюдались те права, которые у нас есть?
Вот Закон о ветеранах – когда его приняли, а когда он начал действовать? Так ведь это же ветераны, какая сила! Боевой опыт! Как они за этот закон бились! А сироты что? Сироты с государством не борцы..."
От редакции: В минувшем году в Петербурге действительно был принят закон в поддержку приёмным семьям, но, к сожалению, он мало кому известен. Даже сотрудники муниципальных советов, официально именующиеся "специалистами по опеке и попечительству" (бывшие "инспектора по охране прав детей"), и те, оказывается, не имеют текста этого закона. Как они, так и многие родители просили его опубликовать. Тем более что в бюджет города на 2002 год заложены расходы на пятьдесят приёмных семей.
Теперь в соответствии с новым законом "О размере оплаты труда приёмных родителей", принятого ЗАКС Санкт-Петербурга 23 мая 2001 года и вступившего в силу с 1 января 2002 года, ежемесячная оплата труда приёмных родителей, в соответствии со статьёй 1 этого закона будет составлять: на первого ребёнка – 50% тарифной ставки 14 разряда (сегодня, когда готовится к выпуску этот номер журнала, – примерно 755 рублей); на каждого следующего ребёнка – прибавляется ещё 25% (по 377.5 рублей).
Статьёй 2 предусмотрено, что на каждого ребёнка, которому не исполнилось 3 года, на каждого ребёнка с отклонениями в развитии, на каждого ребёнка-инвалида будет выплачиваться дополнительно по 1 МРОТ в месяц (на данный момент – 300 рублей). Наконец, этот же закон устанавливает, что бюджетная статья расходов на оплату труда приёмных родителей является защищённой, то есть средства по этой статье ни под каким предлогом не могут быть использованы на иные цели.
Дополнительно к этому опекунское пособие на каждого ребёнка с января составляет 1700 рублей в месяц. И, в соответствии с законом, теперь приёмным родителям должен начисляться трудовой стаж, они могут получать справки о зарплате и, таким образом, имеют возможность оформить компенсацию жилищной квартплаты.
Не следует забывать, что, согласно последней редакции (2001 года) Закона 159-ФЗ от 21 декабря 1996 года "О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей", пока ребёнок учится, дополнительные государственные льготы распространяются на него до 23 лет, в том числе: поступление во все средние и высшие учебные заведения вне конкурса (при условии сдачи экзаменов на тройки), подготовительные курсы – бесплатно, прибавка к стипендии – 50%, второе начальное профобразование – бесплатно, полное гособеспечение – до окончания учебного заведения, при выпуске – сезонная одежда и обувь, а также единовременное пособие в размере двух МРОТ, за практику – зарплата 100%, без вычетов, ежегодное пособие на учебники в размере трёхмесячной стипендии не позднее 30 дней с начала учебного года, при академическом отпуске по болезни – полное гособеспечение, лечение и стипендия, бесплатный проезд, включая поездку к месту жительства во время каникул. При трудоустройстве в организации всех форм собственности – за счёт образовательного учреждения: единовременное пособие в размере 2 МРОТ, одежда, обувь, мягкий инвентарь и оборудование, либо денежная компенсация за них.