НЕВОЗМОЖНО ВИДЕТЬ ЭТО!

На игле войны


Екатерина Колесова
"Terra incognita"


Почему-то принято считать, что понятие "боевого посттравматического стресса" первыми описали психологи США. Якобы до "вьетнамского синдрома" человечество ничего подобного не замечало. На самом деле русские учёные ещё в начале 20 века, после проигранной японской кампании, доказали: неврозы, психозы и алкоголизм у её ветеранов – закономерность. В наше время комиссии по помилованию вынуждены вникать в десятки дел бывших военнослужащих, которые, вернувшись с войны, совершили убийства и другие особо тяжкие преступления. Многие из них имеют боевые награды. Увы, и это закономерность – именно те, кто отличился, а значит, хорошо адаптировался к "спецоперациям", особенно часто не могут найти себя в мирной жизни. Вернувшись домой, они продолжают видеть мир сквозь прицел АКМ. Избавиться от этого восприятия многим из них так же трудно, как наркоману от своей зависимости.

ОСТАВЬ МЕНЯ, МАМА…

"Я жена военного. Недавно мой Лёша вернулся из Чечни, живой и невредимый. Казалось, все беды позади. Позади ежевечернее судорожное переключение каналов в поисках новостей и сводок. Позади бессонные ночи и страшные предчувствия. Но всё оказалось гораздо хуже…

Я не знаю, что с ним творится. Он замкнулся в себе, не хочет ни с кем говорить. Мы стали ссориться, причем я не могу понять, из-за чего он вдруг начинает кричать и злиться. Ему везде мерещатся обман и несправедливость. По вечерам он уходит в гаражи, к таким же нелюдимым и озлобленным приятелям, с которыми напивается до беспамятства. Несколько раз он ввязывался в драки, один раз его даже полоснули ножом. Он часто стонет во сне, но никогда не рассказывает ни о том, что ему снится, ни о том, что было наяву. Мне кажется, что если ему не помочь, то разрушится не только наша совместная жизнь, но и его жизнь вообще. Но как здесь можно помочь, не знаю". (Валентина, Екатеринбург).

Психологи Союза "Женщины Дона" очень осторожно, не называя имён и без подробностей, рассказывают про то, как война отражается на душевной и духовной жизни мужчин в погонах. "Я уже не человек, я машина для убийства", – говорит молодой офицер с тонкими и выразительными руками интеллигента. "Что я скажу маме?" – мучается солдатик, призванный в армию из глухой сибирской деревни. Мать благословила его на ратный подвиг, а он в Чечне попал в плен. Как оправдаться, как искупить свою "несостоятельность" перед близкими, перед земляками?

"По ночам он вскакивает, кричит, зовет на помощь, обещает кому-то отомстить. Днем – замкнут, неразговорчив, мать боится к нему подойти. Не был ни ранен, ни контужен, но на его глазах на мине подорвался лучший друг. Говорит, что хочет снова в Чечню – “всех их перебить”", – так Алла Васильевна Власова, председатель Брянского комитета солдатских матерей, рассказывает об одном из мальчишек, обратившихся в комитет за помощью. Похожие истории рассказывают солдатские матери из Сибири, Средней России и Заполярья.

Володя вернулся из Чечни в родную Вятку в июне, но до сих пор "воюет". Сидит в комнате и долго глядит в одну точку. Часами просматривает три десятка фотографий, которые удалось спрятать от обыска при увольнении в запас. На все вопросы, связанные с войной, один ответ: "Оставь меня, мама!"

Лёша, его земляк, штурмовал в Грозном залитую кровью площадь Минутка. После возвращения почти год не мог прийти в себя. А недавно родители вытащили его из петли.

На форуме сайта WWW.POLK.RU мне попалась мессага без подписи (орфография автора): " Чечня это такая грязь в которую кидают необученых малолеток 1-го года. Я сам был в этом Гадстве и если честно то скоро захотел сдохнуть и лез нарожон но потом мне случайно повезло. Я встретил таких Людей, которых в обычной жизни не встретиш. Это были ребята из ОМОН г Мурманска. Еслибы не они меня уже похоронили бы. Небуду называть имена, только прозвища "Удав", Абрамыч, и ТД. Только эти Люди помогли мне остаться там в живых" .

В этой войне нет ни победителей, ни побеждённых. Даже те, кто выжил, вернулся домой, – всё равно её жертвы.

"В Чечне нас встретили как оккупантов, – рассказывает Сергей из Бердской бригады спецназа. – Описывать, что там творится, бесполезно. Иногда, насмотревшись на трупы, уже не было сил убивать. Старухи бросали нам в лицо проклятия, рыдали, желали смерти. Оставалось только обращаться к Богу с молитвами “спаси и сохрани”. Когда мы уезжали в Дагестан, старухи заметали наши следы – чтобы не было нам нигде удачи, чтобы не избежать скорой гибели – такое у них поверье" .

СИНДРОМ "НЕВОЗВРАЩЕНИЯ С ВОЙНЫ"

В своём сознании человек, вернувшийся из Чечни, продолжает участвовать в войне. Дома эти ребята не могут ходить по траве – боятся "растяжек". В темноволосых прохожих им мерещатся боевики. Неожиданный шум или выхлоп автомобиля заставляет падать на землю, спасаясь от "взрыва". Долгое погружение человека в экстремальную ситуацию военного конфликта ломает его психику. Обычная мирная жизнь, суета вокруг мелких житейских проблем кажутся беспредельно циничными для солдата, на глазах которого каждый день умирали его друзья.

Появляются расстройства адаптации: немотивированная агрессия, тревога, кошмары во сне, поиск справедливости везде и всюду, навязчивая жажда возмездия, состояние депрессии, доводящее до попыток суицида. Пережитое замещает реальность, меняется сама сущность личности... Недаром же американские полисмены из групп захвата после каждой перестрелки проходят курс реабилитации.

Однако это в Америке, где психотерапия – национальный культ. В России не приучены пользоваться услугами психологов. А ведь в помощи нуждаются не только те, кто, вернувшись с войны и не найдя здесь применения своим силам, уходят в пьянство, становятся наркоманами. Проблема наркомании в таких случаях вторична, потому что главное – поиск своего места в жизни и её истинного смысла, обретение будущего. Всё это, увы, утрачивается на войне.

В Приморском крае, в посёлке Большой Камень группа из "Института Гармонии" и программы "Светлый круг" встречалась с ветеранами: консультировали, вели психотерапевтический прием. Николай С. пришёл в первый же день и ходил на все сеансы терапии. Для исповеди выбирает "своего" психолога – хрупкую Зою Лютик. Врачу Андрею Макарову не доверяет – перед мужчиной нельзя быть слабым, как и на войне. На просьбу журналиста поприсутствовать Коля автоматически прикрывает лицо руками. Уже потом Зоя объясняет: это естественно, что сильные мужчины не хотят жаловаться. Инстинкт войны – нельзя быть уязвимым. И эта рука, закрывающая лицо, – как поспешно надетая маска…

"Матери ждут возвращения своих возмужавших мальчиков, – комментирует врач-психотерапевт Владимир Слабинский, – а мальчики-то порой надломленные. Никто никогда не расскажет, что убивал, горло кому-то перерезал, – а груз тягостных воспоминаний давит. Груз невысказанности и неискренности. Пришла мама, рассказала: сильно напившись, сын плакал, вспоминал про горы трупов – тex, что вчера были парнями…"

Виктора Н. девушка преданно ждала из армии. Отслужил парень в Чечне, встретились, радости не было предела. Выпивал сначала за встречу. Потом за удачное будущее. Потом, конечно, за друзей, что остались там навеки. Потом уже – чтобы снять тягостные воспоминания. Запил совсем. Девушка ушла. А Витя сильно и не жалел – "подумаешь, добра такого – молодой ещё, чтобы строить отношения надолго".

"Увы, почти закон: если кого-то из Чечни ждёт девушка или даже жена с ребенком, – сплошь и рядом после возвращения начинаются проблемы, нередко они расстаются, – комментирует психолог Наталья Виничук. – Почему? Если представить подсознательные, сквозь щемящую неж-ность, размышления мужчины, они примерно такие: "Она была дома, в тепле, разве ей понять мои переживания? Мы навечно останемся далёкими". Иногда расставания, разводы преследуют бывших "чеченцев" и "афганцев" потом, даже много лет спустя".

В семьях афганцев количество разводов составило около 60%, по чеченской войне и другим локальным конфликтам статистики пока ещё нет. Но ситуация, о которой идёт речь в том письме, с которого начинается этот материал, стала повседневным кошмаром тысяч российских женщин.

А вот что пишет об этих проблемах вице-президент Независимой психиатрической ассоциации России, директор научных программ уже упомянутого Института психотерапии и консультирования "Гармония", доктор медицинских наук Виктор Каган: "При современных средствах ведения войн насилие даётся не труднее, чем в виртуальных играх. Однажды совершённая агрессия или молчаливая, пассивная сопричастность ей способны оставлять тяжкий след, смутное чувство вины, освободиться от которых можно попытаться либо отыграв насилие вовне и введя его в норму поведения, либо перенеся акцент с него самого на причинные и целевые легенды (вина кого-то перед народом, достижение светлого будущего, очищение от скверны или ереси, обеспечение дисциплины и порядка и прочее). Это интуитивно знают все организаторы погромов и точно выразил губернатор Кондратенко, заявивший: "Понаблюдав публичное повешение нескольких "врагов", народ все поймёт и примется за дело сам". Я обозначил это как ПТСС – "посттоталитарный стрессовый синдром".

ПРИВЫЧКА УБИВАТЬ

Увы, только у нравственной личности ПТСС выливается в депрессию, и его разрушительная сила обращена внутрь, на самого себя. В половине случаев он принимает форму вспышек агрессии, направленной на окружающих. Статистики преступлений, совершённых ветеранами недавних войн (от Афгана до Чечни), не ведёт никто. И вряд ли она появится – слишком многие в этом не заинтересованы. Тем более, что только в ЖХ-385/5 – мордовской колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов и солдат внутренних войск – таких ветеранов 146 человек. Целая рота бывших снайперов, разведчиков, командиров отделений и расчётов, пулемётчиков, гранатомётчиков, миномётчиков, оперативников и сапёров. Чечню прошли 76 заключённых, Таджикистан – 10, Нагорный Карабах – 14, Абхазию – 7, Северную Осетию и Ингушетию – 13, прочие горячие точки (Тбилиси, Баку, Южную Осетию, Москву-93 и т.п.) – еще 18 человек. Из них 42 награждённых – ордена Мужества, Красной Звезды, медали. Колония строгого режима, попадают сюда за тяжкие преступления. Убийства, разбой, похищение людей. И срок редко у кого меньше семи лет.

"Примерно половина из них с опытом неоднократных убийств. Один мне признался, что 23 человека погубил. Все эти заключённые наверняка страдают ПТСС. Для лечения нужны лекарства, которых у нас нет. Остается одно – добрая беседа. Я скорее шаман, чем врач", – говорит Николай Ялышев, врач-психиатр, начальник медицинского отдела колонии. Сюда свезены серьёзные, отчаянные преступники. Ведут себя спокойно. Каждый понимает, что, "отмочив любой зехер", он может смертельно разозлить другого такого же психа. Странная хворь – чеченский синдром. Обостряется, когда поблизости есть тот, кого можно третировать. А попадет иной синдромщик в компанию себе подобных – и куда что девается. Сама деликатность и предупредительность.

Вот снайпер по профессии, 28-ми лет. Убивать людей его научили еще на срочной – в разведбате на таджикско-афганской границе. Шесть командировок в Чечню в составе курского ОМОНа, еще несколько выездов с другими отрядами. Награжден орденом Мужества. Привёз с войны целый арсенал – на продажу. Первого же должника убил. Из приговора: "Раскаивается, но считает, что потерпевший своим неприличным поведением заслужил смерть". Десятилетний срок он, по снайперской методике, мысленно разбивает на короткие отрезки. Идя на убийство, Снайпер знал, что сядет. По его словам, в Чечню ехать больше не хотел, а на воле места не было. Зона нравится. Дисциплиной и совершенно новой наукой выживания. Снайперу даже интересно. "Я прирождённый солдат, – серьезно говорит он. – У нас не принято копаться в себе. И в Чечне я воевал не за Родину, не за деньги, а потому что мне там было интересно – ведь за чеченцев сражались профессионалы, снайперская элита со всего мира!"

Кавалер ордена Мужества, герой Будённовска Ю. Богдаш сидит за похищение ребёнка: увез мальчишку в Чечню и требовал выкуп. Чтобы накормить своего ребенка, украл соседского.

Десантник, устроившийся работать охранником, получил 7 лет за "сражение" с мелкими хулиганами. Пьяная компания попросила чего-нибудь на закуску, вели себя развязно. Сашке показалось: враги напали на вверенный ему объект. Дрался, как лев, взял "пленного". Связал, посадил в сарай и потребовал контрибуцию – а что он ещё умел делать?

Все последние годы газеты пестрят заметками о криминальных последствиях посттоталитарного стрессового синдрома: в посёлке Степанцево Вязниковского района Владимирской области двое контрактников – чеченских ветеранов – одному земляку отрезали оба уха, второго забили насмерть в его собственном доме.

В Санкт-Петербурге милиционер А.А. Николев без всяких оснований застрелил одного студента и тяжело ранил другого. На вопрос: "Чем вы занимались во время командировки в Чечню?" – ответил: "Тем же самым".

26-летний ветеран Чечни в поселке Надвоицы Сегежского района зарезал троих. Первое убийство произошло в ходе перепалки в подъезде пятиэтажного дома. На крик выбежал сосед убитого, который также получил смертельное ножевое ранение. После этого нападавший отправился к выходу и на беду встретил в подъезде 75-летнюю пенсионерку, возвращавшуюся домой. Женщина спросила, что за шум был наверху, и вместо ответа получила удар ножом. На первом допросе он пояснил, что немотивированные вспышки гнева наблюдаются у него после боевых действий на Северном Кавказе.

Другой "экс-чеченец", бывший милиционер, придя за справкой в отдел кадров, зарезал служащего, работа которого ему не понравилась.

Попав в зону, все эти "прирождённые воины" ведут себя на удивление прилично. Строгий режим, жёсткое окружение, автоматчики на вышках помогают им держать себя в руках. Зато после освобождения выбор у них будет невелик: незаконные вооруженные формирования, организованные преступные группировки или новый срок за машинальное убийство невоздержанного на язык собутыльника. Обратно в зону, к милой сердцу дисциплине, суровому режиму и ежечасному чувству опасности.

ОНИ НЕСУТ К НАМ ПЫЛЬ ВОЙНЫ НА СВОИХ САПОГАХ

Погром на железнодорожной станции в Ульяновске устроили контрактники, возвращавшиеся спецэшелоном из Чечни. Разгромили коммерческие павильоны, набрали сигарет и водки. Двоих местная милиция задержала. И тридцать ребят из разведроты кинулись "в бой" – освобождать "из плена" боевых товарищей. Привыкшие к "зачисткам", они и на мирной земле готовы с лёгкостью прибегнуть к мародёрству, грабёжу, расправам с непокорными, будь то хоть местные власти.

Ориентировка о погроме в Ульяновске была отправлена вперёд по ходу поезда, и на станции Юдино мятежный эшелон агрессивных, пьяных ветеранов (около 600 человек) встретили милиция и войска. Боевых действий удалось избежать только потому, что контрактники увидели: город готов к бою с ними.

– На этот раз обошлось. Но эшелоны будут идти и идти, – так прокомментировал событие руководитель воинского подразделения, просивший не называть его имени. – Солдаты едут с войны. Они научились стрелять, перешагнули моральный барьер "не убий". Они могут быть социально опасны. Кстати, среди контрактников есть и ранее судимые. Ведь кто идет служить по контракту? Ребята, которым нравятся сила, оружие, а по большому счету некоторым из них даже нравится убивать. И нравится идея добычи денег силой. Они уже "подсели" на войну, как наркоман на иглу, ловят от неё кайф. Так что нам ещё аукнется Чечня. Общество само должно обезопасить себя, вернуть их в мирную жизнь. Война есть война. Конечно, для психики её действие разрушительно. Как специалист я знаю: больше восьми-девяти агрессивно настроенных человек нельзя держать вместе. А когда едет целый эшелон – шестьсот человек! Считайте, что бомбу через всю страну везли. На этот раз обошлось… Но ведь эшелоны солдат будут один за другим возвращаться с войны.

* * *

Вот некоторые организации, где пытаются помогать ветеранам военных действий: в Подмосковье был создан центр реабилитации воинов "Русь", Институт Гармония (Россия) совместно с Институтом Common Bond (США) проводит по всей стране тренинги по программе "Очищение воина". Помогают ветеранам Нижегородская областная организация "Ветераны Чеченского Конфликта", Новосибирское общество "Обелиск", Приморская Программа социальной реабилитации и психологической поддержки участников военных конфликтов и их семей "Светлый круг" – тел. (4232)226845. В Ставрополье, в Удмуртии, в Новокузнецке, Чувашии, Хабаровском крае, Брянске, по всей России – комитеты солдатских матерей и общества ветеранов. В Краснодарском крае – организация "Матери Кубани". В Ростове-на-Дону работает Союз "Женщины Дона". Участники локальных военных конфликтов из Перми и близлежащих городов могут обратиться в областной центр социально-психологической адаптации "Социум-плюс", тел. (3422)65-94-80. Телефоны горячей линии внутренних войск, по которым в Москве можно получить социально-правовую и психологическую консультацию: 361-84-09, 361-80-05.