"Нетипичное Саблино". № 3–4, 2001 г.
Уважаемая редакция! О женской колонии в Саблино много написано статей, снято документальных фильмов. Вот и новая статья в вашем журнале о зоне, которая недалеко от Санкт-Петербурга. Новая статья и новый взгляд. Чувствуется, что не очень поверили корреспондент и депутат всему тому, что им показали и рассказали. И правильно сделали. За всем тем показным, что они смогли увидеть в этом "маленьком городке с аккуратными спальными местами", где стоят фото на тумбочках, которые, кстати, запрещено держать, есть много всего, что не показывают приезжим, и о чм не могут рассказать сами заключнные людям, приехавшим с воли.
Есть общежитие и отряд, в который постоянно водят проверяющих. Зам. начальника колонии Тамара Михайловна Козырева, женщина очень милая, коммуникабельная, знает, что ни одна из заключнных не скажет, не обратит внимание на негативное, – потому что ей ещ надо здесь жить. Все привыкли к таким посещениям, и каждый знает, как себя нужно вести. Так уже повелось в России. "Потмкинские деревни" – это образ мышления. А если чуть в сторону от проторенных дорожек и чуть на обочину? Мы, находясь в этой колонии, – а я только недавно вышла из нее, – всегда удивлялись, почему не показать, что здания разрушаются, что почти вся сантехника в них находится в аварийном состоянии?
В колонии содержатся женщины, – какое там соблюдение правил гигиены, если негде как следует помыться. В комнатах сангигиены нет горячей воды, краны нормально не работают. Баня один раз в неделю и датся времени – всего-то один час на весь отряд. Три душа в бане не работают, горячей воды нет и там. Воду наливают из шланга в те вдра и тазы, которые приносишь с собой. Что набрал – тем и помылся. Греть воду в общежитиях, чтобы помыться в комнатах сангигиены, запрещено – экономия электроэнергии. Да и согреть воду трудно, потому что розеток очень мало, да и те, если не в аварийном состоянии, то всегда заняты. Разрешается греть не больше литра для еды. В общежитии раньше розетки находились в секциях, но потом их сняли и сделали только в коридорах. 4–6 розеток на 150–200 человек проживающих.
С канализацией тоже очень плохо: вс протекает и постоянно засоряется. Туалеты часто закрыты, а туалет на улице постоянно переполнен, да и ходить туда страшно, так как полы прогнили и можно провалиться. Для дезинфекции нет хлорной извести, и как бы женщины ни мыли, постоянно присутствует неприятный запах. В местах общего пользования очень холодно, это отражается на здоровье женщин. Но как истребить вонь?
Все то время, пока была там, я постоянно мрзла, везде холодно. То не топят до конца ноября, то проветриваем, потому что скученность и сырость создают атмосферу, в которой нечем дышать.
А еда – это тоже проблема. Запрещено готовить, можно только кипятить воду – не больше литра. Жарить, варить – запрещено, да и где? Комнат для приготовления пищи нет, холодильников нет, поэтому продукты все едят почти холодные, а летом и несвежие.
Корреспонденту сказали, что люди часто обращаются к врачу и жалуются на аллергию. Но в колонии все знают, что чешутся от воды, которой моются и пьют. Когда-нибудь брали пробы этой воды? Не уверена. А летом в ней можно увидеть, представьте себе, даже опарышей. Видимо, санитарных врачей тоже водят так же, как и всех проверяющих. Правильно в статье поняли, что заключнная не может возмущаться. Ведь от администрации зависит много: пройдшь ли ты административную комиссию, уйдшь ли чуть раньше срока. Надо работать, и учиться, и соблюдать правила внутреннего распорядка.
Но почему администрации не показать депутату, корреспонденту, что здания и то, что в них находится, разрушается? Почему, показав, в чм нуждается колония, не попытаться в этих людях найти помощников, не поискать совместно деньги или материалы на ремонт и на улучшение и без того очень тяжлой жизни осужднных? Ведь если бытовые условия будут терпимыми, и производительность труда повысится, и количество больных уменьшится. Медикаментов нет, да и попасть к врачу очень трудно. Может быть, хочется, чтобы осужденные чувствовали дополнительно к наказанию лишением свободы ещ и бытовые неудобства, чтобы до конца прочувствовали, что зона – это не санаторий?
На свободе многим живтся тоже нелегко, иногда, может быть, ещ хуже, чем в колонии. Потому эта мера воспитания – усугублять лишение свободы тяжелыми бытовыми условиями – не воздействует. Почти 30–40 процентов отсидевших свой срок возвращается сюда снова. Администрация даже, провожая, по-отечески напутствует некоторых, в шутку, конечно: "Ждм, встретим, как родных". Ну а люди, которые не хотят возвращаться и для которых заключение – само по себе стресс и унижение, что их-то мучить бытовой неустроенностью? Они и без того наказаны, но не бытом, не тем унижением, когда ты не можешь нормально следить за собой, приготовить себе что-то более домашнее, не боясь наказания, а значит, и лишения возможности уйти раньше срока. А ведь кроме УПК (УПК РФ – Уголовно-процессуальный кодекс, устанавливающий, кроме прочего, нормы содержания осужденных в местах отбывания наказания. – Ред.) существуют международные правила содержания заключнных, которые приняты во всем мире и в том числе нашей страной, и должны соблюдаться.
Я решила поделиться этими размышлениями, прочитав вашу статью и с болью вспомнив все то, что сама пережила. Если напечатаете, можете поставить заголовок "Нетипичное Саблино изнутри". И с таким подзаголовком: "Мы были там и вс видели, понимали, а вышли – забыли или боимся об этом думать". Понимаете, очень бы хотелось, чтобы эта "маленькая страна", называемая Саблино, стала все-таки уютной, аккуратной и, в пределах разумного, благополучной. Заключенные – они же не скот, а люди, и для общества лучше, чтобы они, (тем более что есть осужденные просто ни за что, за какую-нибудь мелочь), отбыв наказание, возвращались к нормальной жизни не больными и не озлобленными на всех и вся. А проезжающим по тракту Петербург – Москва чтобы, не боясь и не краснея, могли показывать вс.
Своим настоящим именем не подписываюсь, напишите под заметкой –
М.Дорогомировская