"Петербург не был готов противостоять этой эпидемии"
Д.В.Островский
Региональная общественная организация помощи наркозависимым и ВИЧ-инфицированным Фонд "Возвращение" действует в Санкт-Петербурге 14 лет. Она была создана несколькими смельчаками, когда ни о какой эпидемии наркомании и речи не шло. В конце 80-х Фондом был создан реабилитационный центр для наркозависимых – первый в России. Шесть лет назад его перебазировали на природу – в укромное место близ посёлка Мельничный Ручей (от Петербурга – сорок минут езды на электричке). Теперь Центр называется кризисно-адаптационным, поскольку большинство здешних реабилитантов, как и многие больные наркоманией в городе, ВИЧ-инфицированы.
"Нам невольно пришлось переориентировать свою работу – прежде всего на профилактику заражения наркопотребителей вирусами гепатита и ВИЧ и на поддержку тех, кто уже заразился, – рассказывает один из создателей Фонда и его президент Дмитрий Владимирович Островский. – В 1997 году мы отправили в путь по улицам Петербурга первый в стране “Автобус”, целью которого было организовать встречу специалистов с пациентами, чей поведенческий риск, а значит, и опасность заражения ВИЧ, были наиболее высокими. “Автобус” жгли бандиты, закрывал программу губернатор, но вопреки всему благотворительная организация сумела доказать, насколько данная программа своевременна и необходима городу. И теперь в Петербурге, как известно, работают три таких “Автобуса”".
Сегодняшние проекты "Возвращения" объединены общей задачей: защитить право наркозависимого на получение достойной и комплексной помощи, прежде всего – помощи от государственных служб. Поскольку в условиях двух эпидемий – наркомании и ВИЧ – никакие общественные или частные организации без поддержки государства кардинально изменить ситуацию не смогут.
За 14 лет работы сотрудники "Возвращения" помогли выбраться из беды сотням людей. "Но правды ради, – замечает Островский, – необходимо сказать, что многие и после реабилитации, увы, вновь попадают в рабство к наркотикам. Они срываются в яму, поскольку недостает сил ухватиться покрепче и удержаться на краю, а рядом в этот момент нет никого, кто помог бы не упасть".
По просьбе редакции "Terra incognita" Дмитрий Островский высказал своё понимание наркологической ситуации в Петербурге.
– Эпидемия наркомании за последнее десятилетие поглотила, в сущности, всю страну, как наводнение затапливает сперва подвалы с их обитателями – бедолагами, выброшенными на обочину жизни, – достигнув затем и тех этажей здания, где живут вполне благополучные семьи.
В середине 90-х в стране на эпидемию наркомании стала накладываться эпидемия ВИЧ-инфекции, и сила "наводнения", его разрушительная мощь многократно увеличились.
В 1997 году наркологическая ситуация в Петербурге стала резко меняться: на смену опиатам, до того в основном использовавшимся наркопотребителями, пришел героин. Сам момент, когда на наркосцену выходит героин, свидетельствует о том, что уже сформирована мощная организованная преступность, безусловно, связанная с международной мафией. И сценарий, по которому развивается героиновая эпидемия, в мире давно изучен. Происходит резкое расширение наркосообщества и его быстрое омоложение. Героин – наркотик, который сначала обычно не колют, а нюхают, и у людей, имеющих естественный страх перед инъекциями, нет барьера для первой пробы наркотика. А затем, когда они несколько раз уже понюхали, возникает желание повторить первые ощущения, и страх перед инъекциями уже пропадает.
Ну и героин – марка "раскрученная", его легко купить, несложно спрятать и сохранить. Когда идет период "пересаживания" потребителя на новый наркотик, он обычно продается по демпинговым ценам – к нему приучивают. Показательно, что в 1998 году, когда произошел августовский дефолт, цена героина в рублевом эквиваленте осталась прежней. Получается, что он в одночасье подешевел в 4 раза! Организованная наркомафия, безусловно, ориентируется на покупательную способность населения, и в 1998 году ей важно было сохранить свой рынок.
Наконец, к героину очень быстро возникает зависимость. В течение нескольких лет мы проводили мониторинг развития эпидемии наркомании, в том числе оценивая различные психологические характеристики пациентов. Например, когда анализировали потребление опиатов, то оказалось, что при первой пробе они не понравились половине его употреблявших, а при первой пробе героина он не понравился только одному из четырёх отведавших этого зелья. Это очень серьезный показатель привлекательности наркотика.
В том же 97-м году резко возросло потребление наркотиков подростками и женщинами, и в целом вовлечение в наркоманию стало происходить намного быстрее. Эта тенденция сохранялась до последнего времени.
Процентное содержание женщин в наркосообществе – тоже объективный показатель его разрастания. Проводя свои программы в разных районах города, мы оценивали демографические характеристики потребителей наркотиков, и вот что увидели: в Центральном районе, где эпидемия развивается давно, женщин среди потребителей – около 40%, а в Выборгском районе, где распространение наркомании происходило уже на фоне героиновой эпидемии, женщин было лишь процентов двадцать. О чем это говорит? О том, что поначалу в наркоманию вовлекаются мужчины, и если этому никак не противодействовать, жертвами постепенно становятся и женщины.
Кстати, героин немного отсрочил начало в Петербурге ВИЧ-эпидемии: как показывает жизнь, ВИЧ быстрее распространяется среди потребителей опиатов, поскольку готовятся эти наркотики сразу на несколько человек и в общей посуде, и если в этой компании один ВИЧ-инфицирован, то высок шанс заражения и остальных. В этом смысле героин более безопасен – это сухой порошок, и дозу человек обычно готовит только для себя (правда, здесь инфекция может передаваться через общий шприц).
Но отсрочка от ВИЧ-эпидемии сегодня исчерпана, и по мере того, как героин начали принимать молодые ребята, у которых это своего рода ритуал (принимать наркотик в группе, на какой-нибудь вечеринке), началась эпидемия ВИЧ.
Наша организация в то время проводила масштабные исследования, наблюдая за развитием эпидемии гепатитов, которыми, кстати, заразиться легче и обычно эти вирусы предваряют эпидемию ВИЧ. В 1997–1998 годах у нас прошло более 2,5 тысячи тестов, и среди этого количества лишь четыре результата оказались с ВИЧ-инфекцией – это 0,15%. Стало быть, в то время вирус еще не попал в новую молодую наркопопуляцию.
Важно понимать, что, в конечном счете, скорость распространения инфекции – это вопрос времени. Молодые наркопотребители, многие из которых объективно еще не были зависимыми и наркотики считали баловством, не воспринимали возможность инфицирования всерьез и за помощью никуда не обращались. При этом поведенческий риск у них был наиболее высоким. И когда вирус попал в их среду, кривая его распространения выглядела уже как свеча.
По данным эпидемиологических исследований, которые наша организация проводила совместно с институтом имени Пастера, уже в конце 1999 года было заражено 12% наркопопуляции, через полгода – 20%, а еще через год – 35%. Сегодня в Петербурге свыше 40% потребителей инъекционных наркотиков инфицированы ВИЧ. Причем главная особенность эпидемии уже очевидна: чем моложе человек и чем меньше у него стаж наркотизации, тем быстрее он заражается ВИЧ.
Что должно было бы произойти в данной ситуации (как это показывает опыт многих стран в мире)? На локализацию эпидемии ВИЧ в других странах власти и гражданские организации поднимали всех причастных к этой проблеме специалистов. С этим "последним звонком" откладывались межведомственные разборки и недомолвки, забывались несложившиеся взаимоотношения – всех объединяло понимание того, что принимать решение о противодействии эпидемии ВИЧ необходимо буквально в считанные дни. Эту ситуацию можно сравнить с тем, как яйцо кладут в кипяток, – с каждой минутой происходят необратимые явления. ВИЧ-инфекции тоже ведь противостоять можно лишь в начале – не успеешь, и ситуация становится неконтролируемой, когда процесс идет уже каскадом, и одна нерешенная проблема порождает следующую. Что, собственно, мы сегодня и имеем. Потому что у нас такой организованной "гражданской обороны" не было.
Основной удар эпидемии ВИЧ пришелся на инфекционную службу, а там не оказалось специалистов, имеющих опыт работы с наркопотребителями. При этом наркологическая служба к этому моменту уже потеряла доверие больных, и они в эту службу за помощью не шли (кстати, наркозависимые долго и не осознают своего ВИЧ-заболевания). Ситуация была безвыходной? Отнюдь! Просто специалистам надо было объединиться и дополнять опыт и умения друг друга. Объединиться вокруг пациентов с высоким риском инфицирования ВИЧ. В первую очередь – вокруг молодых! Особенно вокруг уже инфицированных гепатитами. Или вокруг тех, кто попадает в обычные больницы с хирургическими проблемами, в диспансеры с венерическими недугами, в женские консультации с беременностью или в институт "Скорой помощи" в связи с острыми отравлениями наркотиками. То есть, если пациенты сами не шли за помощью, не понимая огромной опасности, в которой находятся, специалисты должны были выйти навстречу к ним, осознавая опасность, грозящую и потребителям наркотиков, и всему обществу, куда вирус неминуемо рано или поздно выплеснется.
У нас же все произошло, как всегда: эпидемия ВИЧ в городе идет полным ходом, а мы не можем найти хотя бы несколько служб, несколько коллективов, где могли бы сказать (и потом сделать, как сказали): "Да, мы готовы к сотрудничеству. Готовы пациента принять. В течение нескольких месяцев оказывать ему помощь и при этом научить, как он должен действовать дальше".
Эпидемия нас уже обгоняет, мы идем по ее следам, и, наблюдая ситуацию на протяжении нескольких последних лет, я должен сказать без обиняков, что сегодня все те, кто начал эпизодически употреблять наркотики, процентов на 80 заразятся ВИЧ-инфекцией. И медицинскую катастрофу предотвратить уже невозможно. А если учесть, что инфицирование ложится на плечи молодого человека неподъемным психологическим грузом (а иногда и социальным – часто таких ребят выгоняют из дома), то из эпизодически принимающего наркотики он скорее всего станет "системным" наркоманом.
ВИЧ-инфекция как заболевание физическое уже достаточно хорошо изучена, этапы ее распространения и развития известны, существует диагностика и даже поддерживающая терапия. Известно и то, как по мере развития недуга меняется психологический статус инфицированного. И казалось бы, если мы не сумели справиться с эпидемией на начальной стадии и позволили вирусу поразить почти всю группу риска, то хотя бы сейчас можно было бы мобилизоваться и, организовав комплексную помощь и поддержку инфицированным, предотвратить дальнейшее шествие вируса. Словом, собрать имеющиеся ресурсы, распределить их эффективно, зная все, что в будущем может произойти. Но…
Стратегии лечения заболевших наркоманией и стратегии противодействия эпидемии ВИЧ-инфекции по-прежнему нет. Специалисты не объединились, помогать пациентам не торопятся, да и те к ним не очень-то идут, потеряв всякое доверие. А бывает, наркологическая клиника, узнав, что к ним пришел ВИЧ-инфицированный, вместо того, чтобы подойти к нему с особенным вниманием, и вовсе отправляет больного восвояси.
По нашим расчетам, в Петербурге сейчас 70–80 тысяч человек употребляют инъекционные наркотики, и, следовательно, инфицированы уже из них тысяч 30–32. При этом на учете в городском Центре СПИДа находятся около 17 тысяч инфицированных горожан, многие из которых не наркопотребители. О чем это говорит? Можно предположить, что многие больные наркоманией так никуда и не обращаются за медицинской помощью и, возможно, даже не знают, что инфицированы ВИЧ. И вирус при этом распространяется в сообществе беспрепятственно. Это реальная угроза массового заражения.
К сожалению, в стране, сколько существует наркомания, столько она является источником добывания "лихих" денег не только мафией наркоторговцев, но и мафией наркологов. Есть немало таких "врачей", которые понимают, что помочь больному не смогут, потому что он нуждается не столько в краткосрочной интенсивной помощи по снятию абстинентного синдрома, какую нарколог ему предлагает, сколько в помощи долгосрочной, восстанавливающей его разрушенную психику, на оказание которой у доктора нет ни ресурсов, ни желания. Тем не менее, он будет обманывать пациента и "лечить" его, трезво отдавая себе отчет в том, что просто зарабатывает деньги на беде больного. И счет идет на десятки долларов в день! И если так к больным наркоманией относятся специалисты, то как, скажите, убедить обывателя, что этим несчастным людям надо помогать?
В любом случае, основным заболеванием, определяющим поведение человека, остается наркомания. При этом ВИЧ-инфекцию мы вылечить не можем, но в то же время мы могли бы попробовать поменять знаки: "минус" в отношении общества к наркопотребителям на "плюс" по отношению к людям, получившим смертельный диагноз. Это могли бы сделать специалисты, объединившиеся в стремлении помочь больным. Именно они могут доказать людям (в нашем случае – петербуржцам), что смена презрения и ненависти к этим людям (нашим детям, которых мы от наркотиков не уберегли!) на необходимую им заботу и внимание наверняка приведет к обретению вроде бы отсутствующих сегодня сил в борьбе с эпидемией, к открытию новых ресурсов и к победе над наркотиком, в конце концов.n
Справка
Из Материалов Центра социологических исследований Минобразования РФ
Молодежь начинает пробовать наркотик в среднем в возрасте 15,4 года. Однако – это средний показатель по всем возрастным группам. В действительности возраст "пробы" с 1991 г. снизился на 6 лет. В 1991 г. молодежь начинала пробовать наркотик в среднем в возрасте 17,6 лет, а в 2001 г. – в возрасте 11,3 года.
На покупку наркотиков, с той или иной регулярностью, деньги тратят 19,8% молодых людей, т.е. примерно 2 миллиона 170 тысяч человек. В среднем по 1713 рублей ежемесячно, или 20550 рублей в год. Это означает, что молодежь на наркотики ежегодно тратит 44593500000 рублей или около 1521962000 долларов.
В сумме ежегодные расходы обследуемой группы молодежи (12-22 года) на сигареты, алкогольные напитки и наркотики составляют примерно 3 млрд. 110 млн. 100 тыс. долларов.