НЕЧЕГО НА ПРИРОДУ ПЕНЯТЬ,
КОЛЬ САМИ ВИНОВАТЫ

Только ли разгул стихии привел к человеческим жертвам,
к бедственному положениютысяч и тысяч людей, к ужасным разрушениям?

Георгий Васюточкин

Георгий Сергеевич Васюточкин. В 1959 окончил геологический, а в 1974-м – математико-механический факультеты Ленинградского университета. Кандидат технических наук. Ведущий научный сотрудник Всероссийского института разведочной геофизики (ВИРГ). Петербуржцам известен как публицист, автор острых радиосюжетов и газетных статей. Публикуется в отечественных и зарубежных изданиях. Лауреат премии "Мы – народ России" – за цикл публикаций по истории российской государственности, в защиту правового строя России. В 1990-1993 гг. – депутат Ленсовета – Петросовета.

Стихийные бедствия минувшего лета на Юге России, обернувшиеся многими десятками человеческих жизней (на 12 июля, по официальным сообщениям, погибло 105 человек, пострадали от наводнения сотни тысяч граждан, материальный ущерб, нанесенный региону, оценивается не менее чем в 15 миллиардов рублей; натиск стихии в июле-августе в Новороссийске еще не получил окончательной оценки), вновь обратили общественность к извечному русскому вопросу: "Кто виноват?" – и вновь обнаружилась неуклюжесть и низкая эффективность государственных служб, призванных обеспечивать безопасность населения в мирное время.

Гарантированное Конституцией РФ право на жизнь – в отсутствии врага и самой военной угрозы – для пострадавших и погибших осталось всего лишь ничего не стоящей совокупностью букв на бумаге, и отдельные правозащитники уже приготовились доискиваться ответчиков. Тут же случилось катастрофическое наводнение в Центральной Европе, унесшее также десятки жизней и причинившее городам Германии, Чехии, Венгрии, Словакии, Австрии еще больший материальный ущерб. Равномасштабность трагедий – у нас и за рубежом – уберегла от скоропалительных выводов с политическим привкусом, но горе сотен тысяч пострадавших россиян сигнализирует о нашей незащищенности перед капризами стихии и побуждает как никогда крепко задуматься, что же не отлажено у нас в государственной системе защиты от чрезвычайных ситуаций.

Стоит заметить, что бедствия в Краснодарском и Ставропольском регионах по своим физическим проявлениям отличаются от центральноевропейского кошмара. Там – наводнение, выход рек из берегов; у нас – комбинация смертоносных факторов: и наводнение, и ливни, и оползни, и смерчи. Это усложняет анализ и снимает проблему поиска единоличного ответчика, поелику не каждое из упомянутых бедствий может быть в принципе предупреждено. В Советском Союзе природные катастрофы было принято списывать на "объективные обстоятельства"; сколько помнится, ни пресса, ни политики не искали ответчиков за гибель пяти тысяч от землетрясения в Спитаке (1988 г.); еще раньше, в 1967 г., в Ферганской долине погибло более 10 тысяч человек, – виновником был назван невовремя растаявший горный ледник.

Подобно тому, как любое число можно представить в виде произведения простых чисел, так и ответственность за лишения жителей Юга России находит разных адресатов – одушевленных (исполнители – чиновники разных калибров) и неодушевленных (законы и другие нормативные акты). Проще начать с анализа документальной базы и выявить, как прописаны функции государственных ведомств и служб, как на федеральном, так и на местном уровнях.

Очевидно, противостояние природным катастрофам начинается с их прогнозирования; затем следует информирование официальных органов и населения, далее – сумма действий по предупреждению бедствий и организации противодействия им, после чего идут действия по эвакуации людей и ценностей и спасательные работы. В конце этой цепочки – восстановление разрушенного и оказание материальной помощи пострадавшим. За разные звенья этой цепочки отвечают разные службы и разные уровни власти; сбой в одном из звеньев может обесценить правильные действия во всех остальных.

За скобки сразу нужно вынести такое природное бедствие, как смерч. Несведущие журналисты нет-нет да и не упустят случая подпустить трагизма в своих репортажах, – мол, о смерчах было известно за три дня до того, как в Новороссийске была объявлена кризисная ситуация. Гидрометеослужба России умеет моделировать на компьютерах многие катаклизмы, но и для самых тонких на сегодня компьютерных моделей природных катаклизмов смерчи оказываются не по зубам. Руководитель Росгидромета Александр Бедрицкий авторитетно свидетельствует: "Смерч, например, вы на персональном компьютере не предугадаете, он для модели слишком "мелкий". Период их зарождения составляет всего 15-20 минут. Паводки, ливни, оползни – другое дело. Прогнозирование природных явлений – за Росгидрометом. Но прогнозирование чрезвычайных ситуаций (сценарий развития катастроф) – уже за другим ведомством, Министерством по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий РФ ( МЧС). И тут в каждом из двух звеньев возможны неточности, чреватые большими неприятностями при наступлении нежелательного природного явления.

К слову сказать, в составе МЧС есть особая структура – Региональный центр по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, Положение о котором утверждено совсем недавно – 10 сентября 2001 года! Он-то и является органом, реализующим функции МЧС непосредственно в регионе бедствия "во взаимодействии с полномочными представителями Президента Российской Федерации". Именно этот центр "организует в установленном порядке оповещение и информирование органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления при угрозе возникновения или возникновении чрезвычайных ситуаций".

Есть и еще одно ведомство, входящее в общегосударственную систему предупреждения стихийных бедствий и защиты от них. Это Министерство природных ресурсов Российской Федерации. Ему доверено управлять, в частности, использованием и охраной водного фонда страны. В документе – "Положении о Министерстве природных ресурсов" (далее – МПР) записано, что оно "...разрабатывает государственные программы по предупреждению и ликвидации вредного воздействия вод" (пункт 22 Положения) и "...организует во взаимодействии с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации разработку и выполнение мероприятий по предотвращению и ликвидации последствий вредного воздействия вод... регулирует использование паводкоопасных территорий" (пункт 32). Не забудем особо выделить в памяти функцию, названную последней, – бессистемное строительство на таких территориях – едва ли не главный источник нанесенного стране ущерба!

Есть у МПР и ни с кем не разделяемая обязанность – по тому же "Положению..." оно "организует эксплуатацию водохранилищ и водохозяйственных систем комплексного назначения, защитных и гидротехнических сооружений, находящихся на балансе Министерства природных ресурсов... и осуществляет (внимание! – Г.В.) надзор за безопасной эксплуатацией гидротехнических сооружений, водохранилищ, накопителей сточных вод... независимо от их ведомственной принадлежности и формы собственности..." В структуре Министерства Государственная водная служба занимает главенствующее место, а в ней первым значится Управление водного хозяйства, куда входит Отдел надзора за безопасностью гидротехнических сооружений и противопаводковых мероприятий. Не забудем, что минувшим летом Ставрополье и Краснодарская область пострадали во многом из-за прорыва плотин, дамб и ненадлежащего состояния других противопаводковых сооружений (вспомнить в первую очередь Абрау-Дюрсо!). Руководитель государственной водной службы имеет ранг первого заместителя министра. Ранее в СССР гидротехника находилась в ведении могущественного Минводхоза – пятого по объему финансирования из общесоюзных министерств. Нынешнее МПР представляет собой трудновообразимого монстра, в ведение которого отданы и водные, и минерально-сырьевые ресурсы (изучение и разведку которых ранее вели Министерства геологии – общесоюзное и республиканские), лесное хозяйство, охрана окружающей природной среды, контроль в сфере природопользования и экологической безопасности. И вряд ли такой монстр в состоянии быстро решать вопросы, требующие сверхоперативного вмешательства.

В средствах массовой информации – особенно на телевизионных каналах – на первом плане неизменно оказывались вопросы своевременности выдачи штормовых предупреждений (в основном функция Гидромета) и факты медлительности местных властей при противодействии наводнению. На экранах красовался генерал Виктор Казанцев, по-фельдфебельски распекающий стушевавшихся низовых начальников и грозивший им немедленным снятием с должностей. Стрелочниками оказались главы районных администраций, и совершенно непонятно, на каком основании генерал Казанцев "назначал" чиновников к увольнению, – "Положение о полномочном представителе президента Российской Федерации в федеральном округе", утвержденное президентским Указом № 849 от 13 мая 2000 г., в перечне прав представителя предусматривает лишь право "вносить в соответствующие федеральные органы исполнительной власти предложения о поощрении руководителей их территориальных органов, находящихся в пределах федерального округа, и применении к ним мер дисциплинарного характера". Поселковые же администраторы, чиновники местных муниципалитетов суть субъекты системы местного самоуправления, которая, как явствует из 12-й статьи Конституции РФ, не входит в систему государственной власти. В статье 17 (пункт 3) Закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", вышедшем за подписью президента РФ 28 августа 1995 г., прямо сказано: "...назначение должностных лиц местного самоуправления органами государственной власти и государственными должностными лицами не допускается".

Искушение отыграться на конкретном виновнике понятно – большинство нашего населения и сегодня персонифицирует беду, случившуюся с Россией после крушения советского режима, – связывает с именами Горбачева и Ельцина. У некоторых правозащитников собирательным образом врага чаще всего становится "Государство".

В действительности между начальным звеном аварийной ситуации – предупреждения о нем – и конечным – молниеносной эвакуацией населения местными администраторами лежит совокупность промежуточных, как раз и определяющих собой масштабы стихийного бедствия. Никакими государственными предписаниями невозможно исключить возникновение аномально мощных ливней или необычно высокой интенсивности таяния горных ледников. Для противодействия этому существуют гидротехнические сооружения и закрепленные законодательно правила землеотвода в затопляемых областях. Какое же из упомянутых ведомств отвечает за то и другое? Во всяком случае, не Министерство по чрезвычайным ситуациям и не Гидрометеорологическая служба России, чьи функции детально прописаны в Законе, вышедшем 19 июля 1998 г.

Главная ответственность (правильно это или нет, обсудим позже) за водное хозяйство страны и его приспособленность к противостоянию стихийным бедствиям лежит сегодня на Министерстве природных ресурсов. Оно не является владельцем всех гидротехнических сооружений – сейчас в федеральной собственности находится лишь 10% от их общего числа, да еще 30% закреплено за субъектами Федерации и муниципалитетами. Однако надзор за этими сооружениями (в том числе и частными) осуществляет именно МПР (лишь небольшая часть их подконтрольна Минтопэнерго и Федеральному горному и промышленному надзору).

Десять процентов всех плотин и дамб вообще оказываются бесхозными. Недавно опубликованы сведения о состоянии безопасности российских гидротехнических сооружений: в нормальном состоянии находится меньше половины (40%)! В неудовлетворительном и опасном – 10%,а по трети всех гидротехнических сооружений данные отсутствуют. Всего же их в России насчитывается тридцать тысяч, а ведь в Краснодарском крае слабину дали лишь ДВЕ, ограничивавшие водохранилища Абрау-Дюрсо и Владимировское. Большинство этих громоздких и материалоемких сооружений возводились в середине прошлого века. На все водное хозяйство государство выделяет... 1 миллиард рублей в год, и за эти деньги нужно вести и расчистку речных русел, и дноуглубительные работы, а где и новые водохранилища создавать... Перспективы, думается, всем очевидны.

Есть у Министерства природных ресурсов еще одна функция; оно "...согласовывает места размещения объектов и производства всех видов работ на водных объектах и их водоохранных зонах" (пункт 24 "Положения о Министерстве природных ресурсов Российской Федерации", утвержденного 17 мая 1997 г.). Летом нынешнего года вспыхнул скандал: МПР приостановило строительство президентского горнолыжного курорта "Красная Поляна" близ Сочи, объявив это нарушением правил строительства канатной дороги, угрожающим существованию противолавинной плотины. А сколько тысяч объектов прошло мимо контрольных органов МПР? А сколько территорий в речных поймах оказались в руках "новых русских" без пресловутых согласований по 29 пункту "Положения о МПР"?

Выросшие под Новороссийском в речных долинах за бетонными заборами Дворцы криминальных авторитетов... Самопальные водохранилища для коммерческого разведения рыбной живности (без документации, естественно)… Перегороженные частными шлагбаумами проселочные дороги… Положение с природными ресурсами сегодня является само – без смерчей и ливней – катастрофическим. Разрушена и не финансируется геологическая служба, трещат сорокалетней давности плотины, а министр Виталий Артюхов львиную долю своего времени упоенно тратит на тяжбу за "Вал Гамбурцева" – небольшое месторождение углеводородного сырья на Севере страны.

В нынешних очертаниях это министерство было сформировано во времена правления "демократов"-рыночников – тогда, в 1997 году, в вице-премьерах ходили Борис Немцов и Анатролий Чубайс. Очевидно, объединение совершенно разных по специфике ведомств – Министерства геологии, Министерства водного хозяйства, Лесного комитета, Роскомгидромета и Природоохранных служб в единого бюрократического монстра по замыслу реформаторов должно было облегчить и ускорить выкачивание средств из государственных недр. Что же до воспроизводства природных богатств и обеспечения функционирования ресурсоохранной системы – вышло по принципу: после нас хоть потоп. Он и наступил, только не "после", а теперь...

Остается не упустить еще два принципиальных момента: роль муниципалитетов в организации противодействия стихийным бедствиям и отстраненность населения от источников информации о деятельности, зачастую влекущей за собой неотвратимые и тяжкие последствия (эксплуатация частных водохранилищ, застройка речных долин и т.д.). Просмотрев несколько Уставов петербургских муниципальных образований, я не без удивления обнаружил прописавшийся постоянно в разделе "Предметы ведения муниципального образования" пункт "организация и осуществление мероприятий по защите населения и территорий муниципального образования от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера". Да при такой записи Сергей Кужугетович Шойгу мог бы и не мотаться по балкам и оврагам Ставрополья – разбирайтесь, мол, сами. А на какие же средства защищать, если денег хватает разве что на зарплату, ноутбуки да на мобильники муниципальным чиновникам? А, между прочим, в Законе "Об общих принципах организации самоуправления..." записано (статья 49 пункт 3): "Органы местного самоуправления и должностные лица местного самоуправления несут ответственность за осуществление отдельных государственных полномочий (а защита населения входит в них как первоочередное – Г.В.) в той мере, в какой эти полномочия обеспечены соответствующими органами государственной власти материальными и финансовыми средствами". Откуда глава районной администрации из Барсуков на Ставрополье или из Абрау-Дюрсо под Новороссийском мгновенно возьмет машины, бензин, стройматериалы для заграждений?

Теперь – немного о нашем праве на информацию. Новые хозяева жизни, ринувшиеся захватывать и застраивать участки, в частности и в водоохранных зонах, на пушечный выстрел не подпускают граждан к информации о правовых основаниях их хозяйственной деятельности. Ведь не только дворцы и кирпичные особняки они возводят где только можно и где нельзя. На паводкоопасных территориях за последние шесть-восемь лет повырастали крупные промышленные объекты, кое-где поселки и даже небольшие города. Жители бьют тревогу, требуют разъяснений, а администрации под предлогом заботы о привлечении инвестиций в район, область, край закрывают глаза и на отсутствие проектной документации, и на нехватку согласующих виз... Инициативным энтузиастам из рядовых граждан весьма помог бы закон "О праве на информацию", в которой им сегодня чиновники повсеместно отказывают. Проект такого закона был внесен президентом РФ и даже принят Государственной Думой в первом чтении еще летом 1997 г. Там, в статье 5, было черным по белому записано: "Органы и организации обязаны сообщать для всеобщего сведения ставшую им известной при осуществлении своей деятельности информацию:

если она может предотвратить угрозу жизни или здоровью граждан,

если требуется пресечь сообщение недостоверной информации,

если она имеет или может иметь общественно значимый характер".

Однако этот важнейший закон так и не был принят. А существуй он – у граждан, например, соседнего Всеволожска было б куда больше возможностей сопротивляться развертыванию у них пол носом вредного алюминиевого производства. Сегодня необходимость в таком законе "перезрела" настолько, что отдельные субъекты Федерации принимают его лишь в собственных границах, – например, Калининградская область.

И в заключение – еще один "сомножитель" общего неблагополучия с защитой от стихийных бедствий и материальным компенсациям по ним. Сейчас в МЧС повалили заявления о предоставлении государственного жилья – в том же Южном округе. Метраж запрашиваемого в несколько раз превосходит метраж разрушенного. Оказывается, в мазанках и хибарках краснодарского Причерноморья не жили, а были зарегистрированы многие даже не появлявшиеся там граждане. Теперь они не упустят случая урвать жилье у государства под благовиднейшим предлогом. Каковы люди, таковы и последствия...

Лев Толстой однажды признался, что в "Анне Карениной" хотел выяснить, почему порядочные, умные люди мучают себя и друг друга. И пришел к выводу: виноватых нет.

Нынче другое время и другие люди. И вывод нашего анализа огорчит многих правозащитников: виноваты, – если не все, то многие, а не одно лишь абстрактно мыслимое "государство". И если и далее мы будем выдавать консенсус жуликов и троечников всех уровней за вожделенную "стабильность" – ждите новой беды.

После того, как этот номер журнала был подписан в печать, в Северной Осетии произошло трагическое обрушение с более чем 4-километровой высоты части ледника Колка, завалившего льдом, камнями, грунтом Кобанское ущелье на протяжении 30 километров. Село Кармадон стерто с лица земли. Еще два селения затоплены талыми водами. Погибли люди.

Из первых комментариев специалистов следует, что несколько лет назад за опасным ледником были прекращены регулярные наблюдения, хотя за последнее столетие сход ледниковой массы происходил уже дважды и оставлять его "без присмотра" было крайне рискованно. Все это лишь подтверждает мнение, высказанное в этой статье, о том, что к гибельным последствиям от нынешних природных катастроф приводят прежде всего отсутствие предупредительных мер и беспечность людей. Ссылки на отсутствие средств несостоятельны в сравнении с тем материальным ущербом, к какому приводят экологические бедствия, не говоря о самом худшем – о гибели людей.