Закон и право - Terra incognita, номер 1

КАК БЫТЬ СВИДЕТЕЛЕМ

Владимир Альбрехт

XX век познакомил человека с делом его рук, Машиной Управления. Она наехала на него. Это можно было предвидеть - "Процесс" Кафки. Это можно было представить себе - "Приглашение на казнь" Набокова. Автор предлагаемого замечательного текста сам пережил такой наезд. И не только пережил, но и сумел выработать некоторые приёмы, позволяющие выскочить из-под колеса с минимальными потерями.

Конечно, речь идёт в данном случае не о времени Большого Террора, когда красное колесо вертелось так, что только чудо могло спасти от верной гибели. Речь идёт о второй половине XX века, после марта 1953 года, когда наезжать стали не на кого попало, а якобы законосообразно. Валютчики, тунеядцы и диссиденты подвергались теперь преследованию в соответствии с уголовным и процессуальным кодексами. Ну, прямо как сейчас экологи, ученые, иногда отдельные неугодные власти олигархи… И следователи были не бериевские псы, и прокуроры не всегда подражали Вышинскому. А судьи кто? Такие же, как ныне, только серп и молот вместо двуглавого орла украшал их кресла.

Нам ещё предстоит судебная реформа. Говорят, что и прокуратуру нужно реформировать. По телевизору мы видим, что и менты - "не волки, а санитары леса". Но тем более, в "переходный период" рядовой гражданин нуждается в пособии, вроде предлагаемого нами. Ведь "следователь уже давно знает "кто прав", ему хочется только доказать это получше..." и зачастую любой ценой.

Читайте, запоминайте и ведите себя так, как советует автор, если, не приведи Бог, вы окажетесь в положении Никитина или Пасько. Скажут, пожалуй, что в XXI веке в России не ожидаются гонения на инакомыслящих, да и по другим статьям будут судить в соответствии с буквой и духом закона. Прения сторон, гласность и прочее... Всё так. Понятен соблазн "в надежде правды и добра глядеть на вещи без боязни". Но ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ требует НЕ ОБОЛЬЩАТЬСЯ. У Машины Управления, предсказанной Кафкой и представленной Набоковым, колоссальная сила инерции. Одолеть её можно, лишь умело защищая свои права. Этому искусству учит нас Владимир Альбрехт. Спасибо ему.

Михаил Молоствов

Рукопись "Как быть свидетелем" попала в КГБ при каком-то обыске. Там её размножили под грифом "Для служебного пользования". А вот что довелось услышать разным свидетелям вскоре:

"…На обыске в вашей квартире в декабре 1975 г. была изъята рукопись Владимира Альбрехта. Скажите, в настоящий момент вы пользуетесь этим опусом? Ведь по существу на мои вопросы вы не отвечаете".

"А вот Альбрехт рекомендует не отказываться от показаний. Посмотрите, что он пишет".

"Понимаю, вы используете систему Альбрехта "ПЛОД".

Следователь: Откуда у вас Евангелие?
Свидетель: - От Матфея.
(Из рассказов о допросе)

Если проникать в тайны литературы узкоспециальной

(вместо введения)

Следователь: Вы догадываетесь, почему вас вызвали?
Свидетель: Да, но лучше будет, если вы скажете.
Следователь: Почему лучше?
Свидетель: В противном случае получается, что вам стыдно сказать...
(Из рассказов о допросе)

Интересно ли вам знать, читатель, что следователь добивается результатов с помощью не менее чем 18-ти приемов. Вот они, извольте: "внезапность", "последовательность", "создание напряжения с перегрузкой сознания", "снятие напряжения со стремлением "поговорить по душам", "пресечение" лжи сразу или позже, фиксированный темп допроса с перегрузкой сознания или замедленный темп с фиксацией желания проскочить особо неприятное.

И это, и многое другое можно прочесть в специальной литературе. Но нужно ли нам, непрофессионалам, изучать книги и статьи, написанные для следователей? Казалось бы, неплохо кое-что знать. Приятно, наверное, спросить следователя, какой прием он к вам так неудачно применяет и посоветовать другой. В спецлитературе можно прочитать многое, даже примеры некорректного поведения следователей. Наше же с вами оружие - правда. И поэтому все хорошее в мире дружественно нам. Ваши нравственные принципы, ваша мораль - вот основы поведения. И если вы хотите почитать что-нибудь стоящее, то ради Бога: читайте Толстого, Пушкина, Чаадаева, Достоевского, Библию, наконец. Не тратьте время на вздор.

Ну, а в области узкоспециальной, может быть, вам хватит той ерунды, которую вы прочтете в данной брошюре. Итак, к делу.

Начало было неожиданным

"Путем запугивания вы заставляете меня сознаться. Какое, по-вашему, преступление более серьезно - то, которое, как вы считаете, совершил я, или то, которое сейчас совершаете вы?"
(Из рассказов о допросе)

Представьте себе беседу двух людей. Один говорит легко и свободно. Он сдержанно, но живо реагирует на то, на что хочет реагировать. Наконец, просто смеется. Другой внутренне скован. Он постоянно думает о чем-то постороннем. Его реакции смешны и наиграны. Он-то уж точно знает, что стены имеют уши, и потому боится. Боится собственной неумелости и косноязычности, боится своего и чужого неосторожного слова, боится насмешек в свой адрес. Этот человек, не удивляйтесь, - следователь. А вы? Вы тот, первый.

Первые радости

Автор: Какой допрос вас больше устроит - короткий или длинный?
Читатель: Конечно, короткий. А какой устроит следователя?
Автор: Тоже короткий. У него мало времени и много вопросов. Его устроит, если вы будете торопиться - где спешка, там опрометчивость.
Читатель: А если дело липовое?
Автор: Тогда допрос будет обязательно неудачным - либо для него, либо для вас.
(Из беседы автора с читателем)

Театр, как говорил Станиславский, начинается с вешалки. Встречая вас, следователь здоровается за руку, говорит, куда повесить пальто. Он вежлив, предупредителен, пытать вас вроде бы не собирается. Вы не ожидали, чувствуете облегчение: зачем ссориться, когда можно по-хорошему. Но есть в этом что-то от любительского театра, какая-то наигранность. Чувствуете? Пока еще нет?

Ну что же, сейчас вы будете изображать простого, очень занятого человека с плохой памятью, но, впрочем, готового помочь расследованию, если н у ж н о.

Но надо ли помогать расследованию? Убеждён - надо. Допустим. следователь пытается установить истину по делу об убийстве. Ваш долг - помочь ему. А если вас вызвали свидетелем по липовому делу, и вы уверены, что обвинение ложно и несправедливо. Так помогите же установить эту истину. В этом ваша нравственная обязанность.

Пока что вы включились в его игру - продолжается "разговор по душам". К сожалению, он дает возможность вашему собеседнику-профессионалу спрашивать о том, о чем он спрашивать не должен. Например, о вас лично, о ком-то еще. Вопросы, с вашей точки зрения, пока ерундовые. Все очень вежливо. Он не прерывает. Разве только немного и осторожно подстегивает, если вы останавливаетесь. Однако потом, когда следователь узнает все, что его интересовало, он, конечно, увидит неправду и... рассердится (он умеет). Вы станете оправдываться - тогда он узнает еще больше. Он сделает это совсем просто, чередуя многозначительные намеки на полную осведомленность и угрозы. Вы продолжаете отвечать, но почему-то немножко жалеете. О чем? Может быть, о том, что поздоровались за руку?

Вы не привыкли врать и боитесь его неукротимой осведомленности. Допустим, они за вами неофициально следили (много ли они выследили?). И ведь она, эта осведомленность, гроша ломаного не стоит. Она постыдна к тому же. В-третьих, следователь обманул вас, немножко нарушил установленный законом порядок ведения допроса (*1). Он пользуется вашей неопытностью, пытаясь запугать вас, но сам-то ведь знает, что, пока ваши слова не записаны в протокол и с вас не взята подписка об ответственности за дачу ложных показаний, ваши слова не имеют значения. Вы пока не в его руках.

И его недоверие вас унижает? Нет, больше, наверное, унижает собственная ложь и болтливость. Не надо было врать и говорить лишнее тоже не надо было. Теперь, когда вас поймали на том и на другом, вы почти принимаете сделку. Он сейчас пообещает "пощаду", а вы - "откровенность". Хотя потом ему будет нетрудно аннулировать свое обещание. А вам? Ведь Вы пошли на компромисс...

- С кем?

- С собственной совестью. Или с дьяволом.

…Чтобы потом удивляться: "Гитлер нарушил договор. Он обманул". А чему тут удивляться?

Это все-таки допрос или беседа?

Свидетель: Мне трудно отвечать на Ваши вопросы, поскольку я не несу ответственности за свои слова.
Следователь: Нет, несёте!
Свидетель: Тогда позвольте, я дам подписку об ответственности за ложные показания.
(Из рассказов о допросе)

Допрос и беседа - далеко не одно и то же. Беседа не предусмотрена законом. Возможно, допрос будет много позже, возможно, его не будет никогда, возможно, он начнется сразу же после беседы. Во всех случаях беседа - это психологическая разведка (для следователя). Конечно, вы можете использовать ее в тех же целях. Ну что ж, попробуйте. Он спрашивает - вы отвечаете (если память вам не изменяет). Вы спрашиваете - он отвечает (если хочет). Как говорится, откровенный обмен информацией.

Но тут вы замечаете, что следователь хитрит. Значит, предлагая откровенную беседу, он хотел обмануть вас. Скажите ему об этом (вежливо, конечно). И требуйте протокол (хотя бы для того, чтобы сохранить откровенность беседы). Отказывается - пристыдите легонько. Если он "ерепенится" и по-прежнему хочет "беседовать", пусть беседует сам с собой. Если он имеет право в любое время беседовать с вами, то вы имеете право не беседовать с ним никогда (можно было с этого начать и уклониться от разговора сразу и категорически). Не помогает - потребуйте, чтобы он дал вам возможность расписаться об ответственности за отказ от дачи показаний и за ложные показания (*2). И поскольку это можно сделать только в протоколе, то вы своего добились.

Протокол начат, теперь вопросы и ответы записываются. Он пишет свои вопросы, вы - свои ответы (собственноручно, если хотите). Во всяком случае, вы - полноправный владелец половины протокола. Свои ответы пишите сначала в черновике, редактируйте и не спеша заносите в протокол (или диктуйте следователю) (*3). Не торопитесь подписывать протокол. Обратите внимание на первую страницу, там все должно быть указано правильно. Говорят, иногда следователи "забывают" писать название дела, по которому вы вызваны на допрос, и втайне дописывают потом. Длительное общение с преступниками, наверное, оказывает на них дурное влияние. При случае об этом стоит написать в протоколе, оказывая тем самым хорошее влияние.

Если один из вас боится правды, то пусть им будет он, а не вы. В ваших ответах должна быть только правда. Та самая, которая нравственно допустима. Другой, в сущности, нет.

Четыре основных принципа

Иисус же стал перед правителем.
И спросил его правитель: - Ты Царь Иудейский?
Иисус сказал ему: - Ты говоришь.
(Евангелие от Матфея, 27, II)

Обычно я прихожу на допрос и жду, когда он соврет. Никакими системами я вроде бы и не пользуюсь. Затем, после первой лжи, я его прощаю: я пришел не для того, чтобы читать ему нотации. Но через некоторое время ситуация повторяется, причем он беспрерывно теребит меня такими вопросами, отвечая на которые я все время должен иметь в виду общечеловеческие понятия о порядочности и приличии. Будем считать, что размышляя над тем, допустимо ли с точки зрения ваших представлений о нравственности отвечать на тот или иной вопрос, вы как бы просеиваете его через некоторое сито - сито "Д" (от слова "допустимость"). Есть еще три сита, которые позволят вам чувствовать себя увереннее. Сейчас мы их рассмотрим.

Как отвечать на трудный вопрос?
(про сито "П" и "Л")

Следователь: Я должен вас предупредить и взять подписку об ответственности... по статье 310 УК РФ за разглашение материалов, представляющих тайну следствия.
Свидетель: Не дам.
Следователь: Почему?
Свидетель: То, что я должен сообщить, я знал раньше. Для меня это не материалы следствия и никакая не тайна.
Следователь: А мои вопросы? Почему вы считаете, что они не следственная тайна?
Свидетель: Какая разница, что я считаю? Напишите свой вопрос в протокол, я на него отвечу.
Следователь: Я знаю, вы напишете: "Не имеет отношения к делу".
Свидетель: Правильно, так и напишу.
Он смутился и ни на чем уже не настаивал.
(Из беседы автора со следователем во время допроса по делу А.Твердохлебова, июнь 1975г.)

Не волнуйтесь. Есть очень много трудных вопросов, для которых годится один простой ответ. Его надо произнести вежливо и не торопясь: "Запишите Ваш вопрос в протокол, и я на него отвечу". Если следователь не записывает свой вопрос в протокол, вы не обязаны на него отвечать. Эти рассуждения мы условно обозначим как сито "П" (от первой буквы слова Протокол).

Сито "П" мешает следователю писать черновик протокола. Мешает, например, аннулировать заданный вопрос, если он после вашего ответа покажется следователю невыгодным. Это важно.

Скорее всего "трудным" для вас окажется вопрос, который касается лично вас. То есть в этом случае вы перестаете быть свидетелем и становитесь подозреваемым или обвиняемым. Но в законе нет статьи о том, что подозреваемый или обвиняемый несет ответственность за дачу ложных показаний или за отказ или уклонение от показаний. В Бюллетене Верховного Суда СССР (№ 4, стр.25, 1974 г.) сказано: "Допрос в качестве свидетеля подозреваемого в совершении преступления лишает его возможности осуществить свое право на защиту и потому не может быть признан соответствующим требованиям процессуального закона". Кто же станет свидетельствовать против самого себя, если не делать этого разрешает 51 статья Конституции РФ.

Представьте, некто К. заявил, что отобранную у него книгу он взял у вас. Конечно, вы расстроены. Неважно, вредна ли эта книга для правительства или нет. Для К. она определенно вредна и для вас также. В этом случае вы скажете, что безусловно рады были бы ответить, чья это книга, но фактически не можете этого сделать, так как не беспристрастны. Вам, в сущности, нельзя верить как свидетелю, так как вы - заинтересованное лицо. Вы - подозреваемый в преступлении. Нет уж... Выяснение истины, если это только возможно, должно происходить без вашего участия.

- А в чем вы заинтересованное лицо? - спросит, допустим, следователь.

- Я заинтересован доказать свою невиновность, - ответите, допустим, вы.

- Что же мешает вам ее доказать? - спросит он.

- Многое, - ответите вы. - Во-первых, отсутствие адвоката. Во-вторых, незнание законов. В-третьих, неизвестно, что именно надо доказывать (ведь мне не предъявлено обвинение). И, наконец, сама необходимость доказывать. Существует мнение, что доказывать должно следствие.

Если следователь не унимается, полезно пройти с ним еще раз весь кусок, начиная со слов, что "рады были бы ответить на вопрос". Эти размышления назовем условно ситом "Л", от слова личное.

Надо отметить, что отказ от ответа на вопрос, который ставит лично вас в положение подозреваемого, нередко психологически труден, особенно в щекотливых ситуациях, когда его можно понять как трусость. Вы готовы были бы выручить, например, товарища, взяв какой-то "грех" на себя. Но можно ли считать такую позицию правильной? Разумеется, нет. Гораздо лучше просто объяснить нелепость вашего положения как свидетеля в этом деле. Ведь вы не можете им быть, коли вас подозревают в соучастии в преступлении.

Вопрос, который не имеет отношения к делу или вопрос, который имеет "слишком близкое" отношение к делу (про сито "О")

Следователь: Отказываетесь ли вы сказать, что знаете автора письма?
Свидетель: Нет, не отказываюсь.
Следователь: Что вам мешает ответить на вопрос "Кто автор письма?"
Свидетель: Мне мешает необходимость придерживаться рамок расследуемого дела.
(Из протокола допроса по делу А.Твердохлебова, июнь, 1975 г.)

Однажды Чалидзе отказался отвечать на какой-то вопрос следователя. Тот спросил почему, и Чалидзе ответил: "Ваш вопрос не имеет отношения к настоящему делу. Он имеет отношение к еще не возбужденному делу о моем отказе отвечать на предыдущий вопрос".

Итак, если вы уверены, что вопрос следователя не по делу, у вас есть повод на него не отвечать. Но интересно, что такой же повод возникает, если вопрос наводящий, "слишком близкий" к делу, то есть подсказывающий свидетелю ответ "да" или "нет". Статья 158 УПК РФ прямо запрещает задавать наводящие вопросы. Например, нельзя спрашивать: "Давал ли вам Рабинович читать "Архипелаг ГУЛаг?". Следует спросить: "Давал ли вам Рабинович какие-либо книги?"(*4). Предположим далее, что вы говорите, что вам непонятно, о каком Рабиновиче идет речь и хотелось бы увидеть его фотографию. В этом случае следователь не имеет права показать вам одну фотографию (это было бы наводящим вопросом). Он должен показать сразу несколько фото, чтобы вы сами узнали Рабиновича на одном из них. Такую просьбу не так легко выполнить. Тем более, что вся процедура опознания должна совершаться в присутствии понятых и оформляться протоколом (ст.ст. 164 - 166 УПК РФ).

Система "ПЛОД"

Если правду прокричать вам мешает кашель,

Не забудьте отхлебнуть этих чудных капель.
(Из песни Булата Окуджавы)

Теперь попробуйте восстановить в памяти прочитанное на предыдущих страницах. Итак, все вопросы просеиваются через 4 сита системы "ПЛОД". Запомнить слово нетрудно: плод вашего воображения (с дерева добра и зла) и вместе с тем запретный плод, который сладок.

Первое сито "П" означает требование внести вопросы в протокол; затем сито "Л" - вы размышляете, не ставит ли заданный вопрос вас лично в положение подозреваемого в соучастии в преступлении. Далее сито "О" - отношение к делу, но не "слишком близкое". И, наконец, сито "Д" - допустимость ответа с точки зрения ваших представлений о морали.

Очевидно, система "ПЛОД" заставит вас не торопиться и думать. Начнете думать - возникнет интерес и сам собой исчезнет страх. Все четыре сита призваны избавить вас от вероятных неприятностей.

(продолжение в следующем номере)