Дело М.М.М.

5 ноября началось рассмотрение в Ленинградском окружном Военном суде (Рассмотрение уголовного дела М.М. Мирилашвили в Ленинградском окружном Военном суде объясняется тем, что один из подсудимых, М.Г. Сидлер, является полковником Российской Армии, врачом Военно-Медицинской Академии, и дело в отношении его, в соответствии с законодательством, должно рассматриваться военным судом, что и делается с согласия других обвиняемых. – Ред.) уголовного дела по обвинению известного далеко за пределами Петербурга предпринимателя и мецената Михаила Мирилашвили и восьми его сотрудников в совершении преступлений, о которых уже давно живописала питерская и московская пресса.

Впрочем, интерес общественности к событиям вокруг дела Мирилашвили объясняется не столько тяжестью предъявленных ему обвинений, сколько их невероятностью относительно личности главного обвиняемого. Один из состоятельных граждан Санкт-Петербурга, преуспевающий бизнесмен, глава корпорации "Группа Конти", меценат, оказывающий финансовую поддержку ряду творческих коллективов города, детским домам и интернатам, лауреат Общественной премии "Люди нашего города" в номинации "Меценат года" за 1999, 2000 и 2001 годы, человек, на чьи средства действуют семь бесплатных столовых для инвалидов и неимущих, чья благотворительность распространяется также на общества милосердия "Ева" и "Хэсэд Авраам", ежегодно помогающие десяткам тысяч петербуржцев, – и вдруг подозрение в причастности к убийству, в организации некоего преступного сообщества… Примечательно, кстати, что приписываемая Михаилу Мирилашвили организация "сообщества" должна была происходить в те дни, когда самого Мирилашвили не было ни в Петербурге, ни даже в России.

Здравый смысл отказывается принять на веру обвинения, исходящие от Городской прокуратуры Петербурга. С просьбой об изменении меры пресечения и замене содержания под стражей Михаила Михайловича на подписку о невыезде под их личное поручительство обращались известные представители отечественной культуры. Под обращением стоят подписи народной артистки России Людмилы Сенчиной, народного артиста России, художественного руководителя театра "Бенефис" Михаила Боярского, народного артиста России, вице-президента Международного союза деятелей эстрадного искусства профессора Григория Баскина, народных артистов России Александра Розенбаума и Михаила Светина, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора, композитора, ответственного секретаря Союза концертных деятелей России Якова Дубравина, художественного руководителя Театра балета, лауреата Государственных премий "Триумф", "Золотой Софит", "Золотая Маска" Бориса Эйфмана.

Нет, "ценный" узник Крестов не был освобожден, хотя к тому времени, когда это прошение было направлено соответствующим властям, у Мирилашвили уже истек предельно допустимый срок содержания под стражей без судебного решения, а длительное пребывание в тяжелейших условиях следственного изолятора привело к серьезному расстройству его здоровья и потребовало госпитализации.

Начало судебного процесса над группой Мирилашвили не внесло существенных акцентов в это дело. Впрочем, своими впечатлениями о нем согласился поделиться депутат Государственной Думы, председатель парламентского Подкомитета по правам человека Юлий Рыбаков, присутствовавший на первом заседании суда:

– Почти весь день в Окружном Военном суде зачитывалось обвинительное заключение, предъявленное стороной обвинения. Все обвиняемые были на месте: и содержавшиеся со дня ареста под стражей, и те четверо, кто был в свое время освобожден под подписку о невыезде. Никто из них не признал себя виновным ни по одному пункту обвинения. Сторона защиты выступила с критикой обвинительного заключения, указала на его неубедительность, отсутствие ссылок на конкретные доказанные факты, обстоятельства или показания.

И действительно, мой слух резанули уже первые строчки обвинительного заключения, составленного Следственным управлением Городской прокуратуры, где говорится: Михаил Мирилашвили и его брат, узнав о похищении отца, создают, дескать, "преступную группу", которая ставит целью его розыск и освобождение. Но, помилуйте, разве цель: разыскать и вызволить собственного отца – заведомо является преступной? А ведь именно так подается это в обвинительном заключении.

Да любой нормальный человек, вне зависимости от его возможностей в подобной ситуации, когда похищен родной человек, зная неповоротливость нашей правоохранительной системы, будет еще и сам искать пути к спасению своего родственника! И разве не две трети отечественных телефильмов посвящены сегодня сюжетам, где российские граждане, идя на любой риск, не останавливаясь и перед нарушением законности, выручают своих близких? Кстати, именно такие люди становятся героями у зрителей. Такое теперь у нас время….

И в случае с похищением старого, больного отца Михаила Михайловича, – когда его семья узнала об этом, она же просто обязана была желать принятия всех мер к его розыску и освобождению. Да, в таких ситуациях жизнь оказывается сложнее, иногда люди, самостоятельно добиваясь справедливости, выходят за рамки закона, но поскольку речь идет не о виртуальных киногероях, а о конкретных людях с их настоящими судьбами, это требует строгих доказательств. А делать первый же шаг в поисках похищенного отца отправной точкой обвинительного заключения – означает демонстрировать явную тенденциозность, а попросту говоря – расписаться в том, что с позиции обвинения все, что ни задумали братья Мирилашвили, будет преступным!?

Можно, конечно, подумать, что слова защиты о неубедительности и отсутствии доказательств, которые громко прозвучали в суде, – обычный адвокатский прием… Но в данном случае, на мой взгляд, они не лишены оснований. Слушая обвинителя, я стал подсчитывать те эпизоды обвинения, в которых упоминались то "неустановленное лицо", то "неустановленное" транспортное средство или "в неустановленное время", "неустановленным способом", – но, насчитав более двадцати таких формулировок, перестал отслеживать их, поскольку так продолжалось до конца оглашения этого документа.

Что ж получается… Обвинение, которое сплошь сопровождается ссылками на неустановленные обстоятельства, – это уже какая-то беллетристика... Следствие длилось18 месяцев, срок достаточный, чтобы собрать факты, если они имели место, и если теперь дело строится не на доказательствах, а на домыслах и допущениях, то само это обвинение рассыпается. Что, по-видимому, и произойдет в ходе дальнейшего судебного рассмотрения. Во всяком случае, сторона защиты в этом уверена.

Обращает на себя внимание и то, что прокуратура, так усердно и бездарно обвиняющая Михаила Мирилашвили, категорически не хотела заниматься делом о похищении его отца, тем самым делом, которое спровоцировало все дальнейшие события. Кто был заказчиком и исполнителем похищения, до конца так и не установлено, это дело лежит в городской прокуратуре без движения, несмотря на указание Генерального прокурора о его возобновлении.

Возможно, правы те юристы, которые считают, что дело Мирилашвили носит не уголовный, а заказной "финансовый" характер: изолировав владельца двух десятков предприятий, конкуренты хотели бы разорить его бизнес, и делается это, как ни парадоксально, руками сотрудников правоохранительных органов… Я буду и дальше отслеживать это дело.

Редакция намерена освещать ход судебного процесса по делу М.М. Мирилашвили на страницах нашего журнала, поскольку это дело является знаковым для всей системы правосудия в нашей стране.

Евгений Антонов

Недавно было объявлено об окончании следствия, а само громкое и малопонятное „дело Мирилашвили“ передано в суд. Что же получили судьи от прокуроров?

В августе 2000 года среди бела дня в Петербурге был похищен отец предпринимателя – Михаил Габриэлович Мирилашвили. Переодетые милиционерами вооруженные бандиты захватили машину с Мирилашвили-старшим и удерживали его взаперти двое суток, после чего неожиданно освободили и скрылись.

Через месяц прокурор Петербурга Сыдорук прекратил уголовное преследование похитителей. Годом позже Генеральная прокуратура признала это решение незаконным и заставила возобновить расследование. А в сентябре 2000 года исчезли двое мелких уголовников – Ростом Двали и Коба Какушадзе, а также некий Мамука Григолашвили. До того их задерживала милиция по подозрению в причастности к похищению Мирилашвили-старшего. Тут-то и появилось на свет дело № 31899 против Михаила Мирилашвили, обвиненного в „похищении похитителей“. 23 января 2001 года городской прокурор, признав Михаила Мирилашвили социально опасным, дал санкцию на его арест. Официально было объявлено, что Михаил Мирилашвили отомстил похитителям отца, организовав похищение похитителей. Однако изъятие всех компьютеров в офисе Мирилашвили и повышенный интерес к его предприятиям породили и другую версию – о том, что пропажа мелких уголовников была лишь поводом для атаки на процветающий бизнес. Михаила Мирилашвили отправили в „Кресты“ с обвинением в „создании организованной преступной группы с целью освобождения похищенного отца“…

…Но человек не может сидеть вечно. Срок внесудебного ареста – к тому же по старому Уголовно-процессуальному кодексу – ограничен максимум восемнадцатью месяцами. Так что в июле „дело“ наконец было объявлено законченным, и его материалы предъявили к ознакомлению обвиняемому и адвокатам. Тут выяснилось много интересного. Например, оказалось, что „похищенный“ Мамука Григолашвили… жив, здоров и благополучно пребывает в родной Грузии. Более того, он обратился к генеральному прокурору России с письменным заявлением, где сообщил о давлении, которому подвергается со стороны петербургских следователей и со стороны похитителей Мирилашвили-старшего. Григолашвили сообщил, что никаких претензий к членам семьи Мирилашвили или их друзьям он не имеет, никто из них его ни в чем не ущемлял.

Из статьи Александра Комаровского
"Мирилашвили на финишной прямой к неизвестности"
(Петербургский Час Пик, 18 сентября 2002 года).