Провокацию готовили двоечники

Александр Борин

На Третьем съезде народных депутатов, в 1990 году мне довелось присутствовать в качестве журналиста. Помню шумное выступление секретаря Краснодарского крайкома партии Ивана Полозкова, спешившего сообщить депутатам, какую катастрофу готовят всем нам нарождающиеся кооперативы. Подтверждением тому должна была послужить статья журналиста Владимира Удачина "Спрут" под семафором", опубликованная в газете "Советская Россия".

ЧЬИ ТАНКИ?

В статье рассказывалось, как под Новороссийском на подъездных путях бдительные чекисты вдруг обнаружили неизвестные платформы с танками. Проверка показала, что изготовлены они на одном из уральских заводов, кооперативный концерн АНТ их закупил, прогнал через всю страну, собирался вывезти за границу и там продать, но доблестные спецслужбы пресекли коварные планы. Публикацию эту Полозков назвал "информационным взрывом, который потряс весь наш народ от мала до велика".

Позже, однако, выяснилось, что распродажа за рубеж танков – сплошное вранье. Продавать кооператоры должны были тягачи, поставленные на танковые гусеницы, а появление в Новороссийске грозного оружия – чистая провокация, которую спецслужбы организовали вместе с тем же Полозковым. План у них был такой: погрузить вместо тягачей танки, срочно, стараниями спецслужб, доставить их в Новороссийск и тут же раструбить на всю страну: кооперативная мафия продает за границу основу основ нашего могущества, советское оружие.

О том, как появилась "взрывная" публикация и что за ней стояло, рассказал мне сам ее автор Владимир Яковлевич Удачин.

11 января 1990 года ему позвонил Полозков и рассказал, что в Новороссийске неожиданно обнаружены платформы с танками. Тут же секретарь крайкома связался с редактором "Советской России" Чикиным, и тот велел корреспонденту немедленно поехать и посмотреть.

Однако, побывав на месте, писать Владимир Яковлевич не торопился, его одолевали сомнения. Танковый эшелон в мирное время, фактически без охраны, спокойно проходит полстраны, от Урала до Черного моря, и никто не обращает на это внимание. А Удачин сам родом с Урала, знает, как перевозят танки, на каждой платформе непременно по часовому с винтовкой. Выясняется к тому же, что странный этот состав, не числящийся ни в каких планах перевозки, нарушая все графики, долетел до Новороссийска за считанные дни, будто на крыльях, зеленой улицей. Каким образом? Не иначе, кто-то его вел? Кто? И почему в Новороссийск? Через Новороссийский порт оружием никогда не торговали.

Словом, за перо Удачин не брался. Но 13 января ему звонит заместитель главного редактора "Советской России" Николаев. "Ну как, был в Новороссийске?" – "Был".

– "Видел?" – "Видел". – "Пишешь?" – "Да нет, все сомневаюсь". – "Какие сомнения?! Чтоб до восьми вечера все было готово. Продиктуешь стенографистке, и будем ставить в номер".

Статью в "Советской России", значит, тоже кто-то вел зеленой улицей.

Обо всем этом и состоялся у меня разговор с Николаем Ивановичем Рыжковым, к тому времени уже бывшим премьер-министром.

Я сказал ему, что вся "танковая" операция – откровенная липа. Это подтверждают многие подробности, которые удалось выяснить. Например, представители АНТа в Новороссийске и понятия не имели, что груженные оружием платформы предназначаются им. Пока разобрались, танки безо всякой охраны несколько дней простояли на подъездных путях. Кроме того, без соответствующих лицензий таможня никогда бы не выпустила оружие за границу. "Конечно, – подтвердил Рыжков, – не выпустила бы". – "Да и кому, какой стране собирался АНТ продать эти танки?" – "Не знаю, – сказал он, – для меня это до сих пор загадка".

Однако я помнил, что, выступая на Третьем съезде вслед за Полозковым, оправдываясь чуть не со слезами на глазах, Рыжков ни словом не обмолвился о том, что вся эта история совершенно неправдоподобна, и имени Полозкова тоже не назвал ни разу. Отчего? Взвешивал расстановку политических сил?

Статья в "Советской России" появилась 14 января 1990 года, и, видимо, дата была выбрана не случайно: именно в этот день состоялось заседание Российского бюро ЦК партии, где вовсю шла подготовка крупной политической оппозиции всем реформам Горбачева. На заседании бюро Горбачев поручил председателю Контрольной партийной комиссии при ЦК Пуго разобраться с этим АНТовским делом, но на том все и закончилось, ни о каких выводах комиссии мы не услышали. А через полгода, 19 июня, в Москве открылась Российская партконференция, провозгласившая себя Учредительным съездом компартии РСФСР, во главе которой встал именно Иван Полозков.

МОСКВА – БУДАПЕШТ

Но провокации, связанные с АНТом, советской территорией не ограничились. 26 февраля 1990 года (танковый скандал в СССР еще только набирает силу) полковника венгерской милиции, заместителя начальника следственного отдела Иожева Пайчича срочно вызвали в Верховную прокуратуру. Здесь его ожидали представители из СССР: работник советской прокуратуры, советский консул в Будапеште, высокие чины из КГБ и советской милиции. Они сообщили полковнику, что, по их сведениям, некий суданец собирается передать двум работникам АНТа, находящимся в Венгрии, крупную взятку. 2 марта одного из этих людей задержали, и в его чемодане действительно обнаружили 140 тысяч долларов. А вот дальше советская версия о взятке затрещала по всем швам. Венграм вручают расшифровку магнитофонной записи разговора между работником АНТа и суданцем в гостиничном номере. Венгры, однако, требуют саму пленку, и тут оказывается, что расшифровка оборвана на полуслове. Если же прослушать весь разговор, то получается, что 140 тысяч долларов – это часть штрафа, который суданец по соглашению сторон обязан оплатить фирме за просрочку в выставлении аккредитива. Советские представители пытаются доказать свою версию с помощью видеокассеты, но выясняется, что и она грубо смонтирована. Венгры проверяют личность суданца и устанавливают, что это бывший московский студент, недавно посетивший СССР. Здесь ему и были переданы приготовленные для провокации долларовые купюры, обработанные специальным составом.

Верховный прокурор Венгрии доктор Карой Сиярто написал Генеральному прокурору СССР А.Я.Сухареву: "После оценки всех обстоятельств этого случая мы считаем некорректным поведение присутствующих представителей советских правоохранительных органов. Прошу господина Генерального прокурора принять необходимые меры с целью предотвращения подобных случаев". Поразительнее всего, что советские спецорганы ни секунды не сомневались в успехе задуманной операции. В тот день, когда в Москву отправляется депеша венгерского Верховного прокурора, из Москвы в Будапешт уходит письмо Генерального прокурора СССР. Он сердечно благодарит венгерских коллег за дружескую помощь в задержании двух сотрудников АНТа.

Тратятся огромные средства – и все это не для раскрытия тяжкого преступления, а всего лишь чтобы сфальсифицировать очередное громкое политическое дело.

"ТОВАРИЩ КРЮЧКОВ ВАС НЕ ПОНИМАЕТ"

В январе 1991 года начальник Главного Управления таможенного контроля при Совете Министров СССР Виталий Константинович Боярский отдыхал в подмосковном санатории "Сосны". Ему сообщают: перед вылетом лондонского рейса в таможне аэропорта Шереметьева-2 неожиданно появились сотрудники КГБ. Указав на одного из пассажиров, они велели произвести досмотр его багажа и изъять все имеющиеся у него документы. После того как операция была завершена, КГБ потребовал от таможенного управления бумагу, где дело изображалось бы, будто документы обнаружены у пассажира совершенно случайно, при обычном таможенном досмотре. Как быть? "А что за документы?" – спросил Боярский. "Что-то связанное с коммерческой сделкой, санкционированной российским руководством". "Никаких липовых бумаг не подписывайте", – распорядился Боярский. И тут же у него в номере раздался телефонный звонок. Звонил заместитель Крючкова, начальник Главного управления КГБ по Москве и Московской области Прилуков. "Виталий Константинович, я вас поздравляю, таможня сделала огромное дело. Товарищ Крючков уже доложил в союзное правительство, товарищу Павлову, что таможня проявила бдительность, обнаружила у иностранца ценные документы". "Да нет, – сказал Боярский, – вы нас напрасно хвалите, никаких документов мы не обнаруживали, и потому ничего подписывать не будем". Наступила пауза. "Так мне и доложить товарищу Крючкову?" – "Так и доложите". Через десять минут снова звонок Прилукова: "Владимир Александрович просил передать, что он не понимает вашей позиции. Но если у вас такие отношения с российским руководством, что вы не можете подписать бумагу, то и не надо, мы справимся сами".

"ЛЕГЕНДЫ ПРИКРЫТИЯ"

Обычно легенды сочиняются для того, чтобы обмануть противника. Но на сей раз сказки и инсценировки требовались, чтобы обмануть свой собственный народ, вызвать у людей возмущение, попытаться таким образом спасти строй, который уже дышал на ладан. В каком-то смысле в деятельности КГБ наступал новый этап. Развитие демократии и гласности, отмена цензуры внесли свои коррективы.

За минувшие годы стремление спецслужб манипулировать таким образом общественным мнением не только не исчезло, оно даже развилось, приобрело новые формы и обличия. Мы могли в этом убедиться во время недавних трагических событий, связанных с захватом заложников в Москве, на мюзикле "Норд-Ост". Действия подразделений "Альфа" и "Вымпел", работавших, по всей видимости, вполне профессионально, сопровождались потоками хлынувшей на нас дезинформации. Попытки объяснить ее необходимостью соблюдать военную тайну – совершенно нелепы. Ну какое отношение к военной тайне имеет растиражированная легенда о том, что штурм начался лишь после того, как террористы стали расстреливать заложников? Многочисленные свидетельства это категорически опровергают. Или утверждение московского прокурора, будто пропавших без вести нет, все выжившие и погибшие уже на учете? А в это самое время по телеканалам и в эфире радиостанции "Эхо Москвы" назывались фамилии людей, чья судьба до сих пор неизвестна. Что здесь секретилось – не подлежащие разглашению методы антитеррористической операции или реальное число погибших? Или чего стоит заявление главного московского медика – явно продиктованное спецслужбами – о том, что никто не умер от газа, у всех у них иная причина смерти? Эти легенды, подтасовки, передержки, прямая ложь оскорбительны не только потому, что сделаны они на фоне страшной трагедии, но и потому еще, что авторы их, кажется, совершенно не были озабочены, чтобы сказанное прозвучало хоть мало-мальски правдоподобно. Потому что иначе не умеют или убеждены, что и так съедим?

Легенды, служащие всем спецслужбам мира в борьбе с врагом, обычно называются "легендами прикрытия". Здесь, в драме "Норд-Ост", тоже велось своеобразное прикрытие. Прикрытие своей собственной беспомощности, профессиональной несостоятельности, которые позволили террористам завезти в Москву взрывчатку и оружие и легко, у всех на глазах, захватить почти в центре столицы огромный, заполненный зрителями зал. Прикрытие суматохи и неорганизованности, допущенных при эвакуации пострадавших от газа заложников. Прикрытие бездарной войны в Чечне, преступно развязанной и преступно продолжающейся, заложниками которой постепенно становимся все мы.