Битва полковника Вилятицкого

Елена Субботина

Полковнику в отставке Эдуарду Вилятицкому 77 лет. 34 из них он отслужил в химвойсках, где нажил кучу болезней, а восемь провел в баталиях с родным государством, которому пытается доказать, что эти самые болезни получены не просто ВО ВРЕМЯ службы, а ВСЛЕДСТВИЕ ее.

Вскоре после войны СССР начал освобождать емкости от химического оружия первого поколения, чтобы те же самые емкости использовать для нужд народного хозяйства. И двадцатидвухлетнего лейтенанта химвойск назначили командиром наливного эшелона, который возил из Европейской России в Аральские степи иприт.

О способе избавления от убойных арсеналов голова у родины не болела: в районе станции Арысь отраву выливали в траншеи и поджигали. В результате привольные степи превращались в безжизненные пространства, а солдатики спецроты мучались от раздражения глаз, упорного кашля и прочих напастей.

О содержимом цистерн в справочниках сказано так: "Иприт – стойкое отравляющее вещество кожно-нарывного и общетоксического действия. Смертельная доза при воздействии через кожу – 80 мг/кг веса. Обладает мутагенным действием".

Что творил иприт внутри юных тел, как корежил все жизненно важные системы, как лупил наотмашь по будущему потомству – кто тогда об этом думал? Подневольные солдаты не размышляли, потому что ничего о том не знали, а отдававшим приказ – им-то какая печаль?

Под началом лейтенанта было 8 солдат. Они долго переписывались – пока не осталась от них коллективная фотография, хотя все они были даже моложе своего юного командира.

"Завод по уничтожению химического оружия в Горном пустили, сколько денег потратили, теперь хвалятся, что по 60 килограммов иприта в месяц сжигают, а я три тысячи тонн спалил за два месяца. Причем даром!" – восклицает Вилятицкий.

Эти 74 дня из жизни бывшего лейтенанта подтверждены справкой архива.

Опыты на людях

Служба Эдуарда Ефимовича с 1948 по 1956 год на военно-химическом и артиллерийском полигоне в Кузьминках – отдельная история. Поправить здоровье в столичном пригороде было никак невозможно, а вот потерять окончательно – запросто. Люди здесь не только уничтожали взрывчатку, не только дезактивировали загрязненные радиацией оборудование и военную технику (в том числе после ядерного взрыва на Тоцком полигоне) – им была отведена роль подопытных кроликов.

Например, служащие полигона выполняли важное задание – испытывали эффективность дегазатора. Испытание проходило следующим образом: на руку капали иприт и заливали дегазатором. Но это было еще не все: для полной ясности картины надо было в течение 10 дней носить обмундирование, в том числе и сапоги, сначала облитое ипритом, а потом дегазированное.

Другой эксперимент заключался в следующем: в камере, где распылен нервно-паралитический газ, при полной амуниции и в противогазах сидят десять человек. Двадцать минут посидели – с полной выкладкой 30 минут прошлись по воздуху. Затем – в чистую камеру. Смысл эксперимента в том, чтобы замерить, сколько отравы впитает, а потом испустит солдатское обмундирование. Испускало будь здоров. У одного солдата началась рвота, он сорвал противогаз. Вилятицкий зажал мальчишке рот, вытащил из камеры. Врач части долго наблюдал у обоих сужение зрачков. Разумеется, ни в Аральских степях, ни в Кузьминках история болезни не заводилась – что такое нездоровье солдата в сравнении в военными интересами державы?

Уволившись в запас в 1976 году с должности начальника курса в академии химзащиты, Эдуард Ефимович получил документы, в которых подтверждалось, что болезни он приобрел во время военной службы. До признания того очевидного факта, что химическое оружие и радиация убивают и увечат не только ненавистного врага, но и собственных граждан, родина в том далеком 1976 году еще не дозрела. Но 10 лет назад, поверив, как тогда говорили, в необратимость перемен, отставной полковник решил, что время признавать очевидное пришло, и он без проблем докажет это на собственном примере, благо, документы, подтверждающие род тех давних секретных занятий, у полковника были.

С этой несокрушимой верой он принялся обивать пороги приемной президента Ельцина, министра обороны, начальника химвойск, написал десятки писем и прошений, почти столько же получил в ответ. При этом единственное "достижение" ветерана вооруженных сил – килограммы "ценных" бумаг, а также инсульт.

Генетики не шутят

Чиновников его упорство раздражало: они требовали справку, что болячки свои он нажил, не прогуливаясь на пенсионных досугах по Измайловскому парку, а получил в армии в результате контакта с вредностями. И тогда Эдуард Ефимович обратился в Институт общей генетики РАН, где его подробно обследовали. Сильно удивившись мощной жизненной программе, заложенной в этом немолодом человеке, которого чем только ни травили, доктора и кандидаты наук выдали заключение, смысл которого коротко можно сформулировать так: болезни, которые развились у Вилятицкого, указывают на то, что он подвергался длительному профессиональному контакту с химическими токсикантами и воздействию радиации.

С выводами генетиков согласились и в двух других медицинских центрах – НИИ трансплантологии и Московском НИИ диагностики и хирургии. Еще одним учреждением, подтвердившим, что инвалид имел профессиональное отношение к высокотоксичным веществам, стал Институт биофизики. Однако ни одно из официальных заключений не произвело никакого впечатления на те инстанции, куда обращался правдолюбец. Во всех приемных ветерану предлагали представить карты санитарно-гигиенических условий труда и рабочего места специалиста, справки с указанием продолжительности работы с профвредностями, чего по причине глубокой гостайны послевоенного времени не существует в природе.

Очевидное – невероятное

Но вот 1 января 2001 года вступил в силу закон "О социальной защите граждан, занятых на работах с химическим оружием", и наш герой воспрянул духом: уж теперь-то дело пойдет! В статье 11 нового закона он вычитал, что для выяснения причинно-следственной связи между профессиональными вредностями и болезнью надо пройти комиссию в специализированных учреждениях медико-социальной экспертизы. "Я сунулся в институт профпатологии – там никто ничего не знает. И везде так".

На поиски учреждения, которое уполномочено сказать свое веское слово в затянувшейся тяжбе, ушел год. Тогда Вилятицкий обратился к министру здравоохранения Юрию Шевченко. С тех пор делом ветерана в Федеральном управлении медико-биологических и экстремальных проблем занимались 5 человек: начальник, его зам, и.о. начальника, еще один зам, начальник отдела. Самое удивительное, что здесь снова стали требовать "санитарно-гигиеническую характеристику условий труда (установленной формы)" и трудовую книжку. Интересно, тот, кто это придумал, в курсе, что в Советской Армии послевоенного образца такого не могло быть по определению, а трудовых книжек военнослужащие не имеют?

Сначала руководитель управления Владимир Рева предложил Вилятицкому пройти обследование в одном из двух учреждений – одно в Волгограде, другое в Ленинградской области (Всеволожский район, поселок Кузьмоловский). Правда, воспользоваться этим заманчивым предложением инвалид второй группы, самостоятельно почти не передвигающийся, не в состоянии.

"Мне ранее проведены три углубленных исследования крови в разных НИИ, проведена генетическая и иммунологическая экспертиза, выявившая длительные профессиональные контакты с токсическими мутагенными веществами. Все полученные результаты можно послать в названные вами города на утверждение без меня", – попытался объяснить Вилятицкий В. Реве. Но не тут-то было! "Данные генетической и иммунологической экспертизы не являются специфическими для изменений в организме именно от воздействия отравляющих веществ. По данным этих лабораторных исследований связать ваше заболевание в воздействием ОВ не представляется возможным", – ответил и.о. руководителя экстремального управления В.Рогожников. И еще добавил, что без выезда из Москвы все равно ничего не получится.

Но ветеран был непреклонен: ехать никуда не могу, а закон выполнять вы обязаны. Поняв, что пенсионер попался упорный, документы все-таки послали в Ленинградскую область. И в первые дни нового года оттуда пришел ответ, практически один в один совпадающий с посланием В.Рогожникова: связать имеющиеся заболевания с периодом прохождения воинской службы по представленным документам не представляется возможным.

Не дождетесь!

Отставной полковник сражается с лишившим его здоровья государством, добиваясь столь несущественной, на первый взгляд, малости: чтобы Министерство обороны признало наконец, что свои бесчисленные болезни защитник отечества получил не ВО ВРЕМЯ военной службы, а ВСЛЕДСТВИЕ ее. Никаких существенных льгот и привилегий Вилятицкому такое признание не доставит – их у него, офицера запаса и инвалида второй группы, вполне хватает. Цель у Эдуарда Ефимовича иная: пусть наконец возникнет прецедент, чтобы тем, кто подобно ему пострадал от иезуитских экспериментов родной страны, легче было добиться причитающегося.

"Тут дело принципа, – стоит на своем правдолюбец. – Если никто с нашим чугунным государством воевать не будет, оно чугунным и останется"

Так долго ли он намерен сражаться? "Пока не получу признания, что у меня профзаболевание. Тогда скажу военным: вот видите, я же был прав! Или пока в ящик не положат".

Похоже, именно этого уполномоченные государством чиновники и дожидаются.

Москва

Дословно

Федеральный Закон "О социальной защите граждан, занятых на работах с химическим оружием". Вступил в силу с 1.01.2001 года.

"...Гражданам, получившим профессиональные заболевания в результате воздействия токсичных химикатов, относящихся к химическому оружию, независимо от времени проведения работ с химическим оружием, гарантируется возмещение вреда. Предоставляются следующие льготы: бесплатное амбулаторное и стационарное медицинское обслуживание в государственных или муниципальных учреждениях здравоохранения, обследование и лечение в специализированных лечебных учреждениях, компенсация стоимости проезда до места лечения (туда и обратно), бесплатное обеспечение лекарствами..." (и т.д., всего 6 пунктов).

Глава II, статья 11.