НЕЛЕГАЛ, ПОДЛЕЖАЩИЙ ВЫДВОРЕНИЮ, –
93-ЛЕТНЯЯ ХРИСТИНА МИХАЙЛОВНА

Эта возмутительная история еще ждет своегозавершения. Пока неизвестно, увезут ли Христину Михайловну Бахареву в Латвию, что считают необходимым чиновники, или же ими, людьми государственными, будет изыскан способ "легализовать" ее в родной российской стране, которой она отдала всю свою долгую нелегкую жизнь. До сих пор такой возможности, по их словам, не представлялось.

Возможен, правда, и третий вариант решения – пусть незаконного, противного нормальному человеческому чувству, но зато самого надежного: если дочь "нелегалки" Нина Владимировна – старший преподаватель Петербургского госуниверситета – и ее муж Борис Анатольевич, профессор того же университета, позабудут, что понятие "взятка" имеется в уголовном законодательстве, и оставят в нужном кабинете нужную сумму в зеленых американских рублях, о которой уже говорил им "сочувственно" служащий, хорошо знающий этот кабинет, – тогда проблема будет решена за одну неделю или за три. В зависимости от оставленной суммы.

Одна только загвоздка: сегодня совокупная зарплата профессора и старшего преподавателя нашего самого престижного вуза меньше ставки уборщицы в коммерческом банке, и Нине Владимировне вместе с мужем и матерью надо месяцев шесть-семь не есть, не пить, не платить за квартиру, транспорт и проч., чтобы собрать требуемую сумму.

Как же дошла Христина Михайловна – русская женщина, родившаяся и выросшая в России, в Приуралье, потерявшая на войне двух братьев – летчика и парашютиста, по-нынешнему – десантника, – потерявшая также мужа, погибшего в 1941-м при обороне Москвы, сама работавшая в дни войны по две смены подряд на заводе, делавшем боевые самолеты для фронта, – как могла она стать "иностранкой"?

Маленькое отступление. Христина Михайловна родилась в семье, в которой кроме нее было еще 15 детей, а она – старшая. И, понятно, стала как бы второй мамой, воспитательницей младших. Отец с матерью должны были в поле работать, а дом и ораву детей оставляли на Христинку. И много лет спустя, когда все повырастали, обзавелись семьями, детьми, внуками, Христина Михайловна – тетя Тина, бабушка Тина – оставалась своеобразным центром притяжения, любимицей мощной уральской семьи. А в семью-то эту, в разные ее поколения, вписался постепенно интернациональный элемент Советского Союза из армян, грузин, евреев, латышей, поляков. К ней приезжали сестры и племянники, прямые и внучатые, на лето подкидывали детей. Благо у бабушки Тины большое прошлое "воспитателя".

В конце 80-х Христина Михайловна, тогда все еще легкая на подъем, на здоровье не сетовавшая, решила переехать поближе к сестре Валентине, жившей в Латвии. В Лиепае, на взморье, предлагался привлекательный вариант квартирного обмена, и она воспользовалась им, обзавелась жильем с садиком-огородиком. Сестру Валентину занесло в эту республику потому, что ее дочь, племянница Христины Михайловны, в свое время вышла замуж за латыша. И все бы хорошо было, да только сестра Валентина вскоре умерла. А Латвия тем временем объявила себя суверенным государством. К тому ж, как оказалось, к русским и вообще не-латышам, поселившимся на ее территории в советское время, государством, в общем-то, не дружелюбным. Никак не думала далекая от политики Христина Михайловна, что все это грозит ей серьезными испытаниями. Менять гражданство она никогда и не думала, в российском консульстве взяла справку, что является гражданкой России. И в середине 90-х годов латвийские власти заменили ей "красную паспортину" СССР на синий паспорт "не-гражданина Латвии". Без этого документа в Лиепае она не могла никуда обратиться, даже хотя бы в жилконтору.

Надо было бы, конечно, поскорее переезжать на постоянное местожительство к дочери в Петербург, куда она приезжала в подходящее время и жила месяцами, да жаль было бросить квартиру, сад-огород, а продать не получалось: даже за бесценок в ту пору покупатели на собственность не-гражданки не находились. Вот и дотянула до того, что состояние здоровья вдруг резко ухудшилось – "нарушение мозгового кровообращения"… Диагноз серьезный. Переправить больную в Питер в срочном порядке было невозможно – затягивалось оформление документов. Да и здесь решить вопрос госпитализации для человека без питерской прописки тоже было проблематично.

В этой запутанной ситуации в Ригу приехала правнучатая племянница Настенька – студентка университета в Тель-Авиве. Иностранка. Она-то и сумела все оформить в экстренном порядке, но… Выезд не в Россию, а в Израиль, где Христину Михайловну как вдову погибшего в войне против фашизма и российскую гражданку бесплатно госпитализировали и лечили. И оформлен был выезд… по туристской визе!

В Израиле ее подлечили, но, во-первых, возвращаться пришлось все-таки в Латвию. И, во-вторых, – не успела она оформить российский паспорт, как та же болезнь свалила ее снова. И опять помочь быстро смогла лишь та же преданная бабуле Настенька, во второй раз переправившая Христину Михайловну в Израиль по туристской визе.

Теперь лечение ее было довольно долгим, но зато бабушку Тину поставили на ноги. В Израиле с медициной все в порядке… В августе прошлого года Настенька смогла оформить документы на авиарейс в Санкт-Петербург уже испытанным порядком: по туристской визе. Могла ли она знать, чем все это обернется для бабушки в условиях нынешнего российского законодательства о мигрантах и гражданстве при торжествующем всемогуществе и корыстолюбивой нечистоплотности чиновников!

Когда Нина Владимировна с документами матери пришла в свое жилищное агентство, ей ответили, что о прописке "с этим паспортом" не может быть и речи. В отделении милиции заявили, что вообще не знают, как быть с "туристкой из Израиля" и паспортом не-гражданина Латвии. Обращайтесь, сказали, к начальству. Зам.начальника отделения оказалась доброй женщиной. Просмотрев документы и обратив внимание на год рождения Христины Михайловны, она посоветовала сходить в ОВИР, но попросить там, чтобы учли как-нибудь возраст просительницы.

Инспектора ОВИРа сказали, что надо запрашивать консульство в Латвии, какое у приехавшей гражданство на самом деле, и предложили записаться на прием к начальнику. Так как прошло уже две недели со дня приезда "туристки", не оформившей свое проживание, и ее надо уже штрафовать. Зам. начальника ОВИРа, женщина в форме майора милиции принялась бранить израильскую турфирму, не зарегистрировавшую свою "туристку". Когда же Нина Владимировна, как ей посоветовали, попросила взглянуть на дату рождения матери, женщина-майор взорвалась от возмущения и пригрозила, что еще разберется с теми сотрудниками, кто дает подобные неуместные советы.

Решить вопрос с пенсией Христине Михайловне с ее 50-летним трудовым стажем тоже оказалось делом столь же невозможным. Пенсионная книжка из Латвии – не документ, объяснили ей, нужно получить подтверждение трудового стажа "начиная с ПТУ".

– Да тогда никакого ПТУ не было…

– Значит, начиная с вуза. Или, что там у нее, – с места работы. Посылайте запросы во все города, где она работала.

– А если не посылать запросы, ограничившись только пенсией за погибшего на фронте мужа…

– Все равно… – и далее последовал скороговорочкой перечень необходимых документов, записать даже названия которых Нина Владимировна не успела.

Огорченных женщин социальный работник утешила заверением, что если они постараются, то года за два все документы соберут. Однако все равно, добавила, без постоянной прописки никакой пенсии не будет.

Было обидно за Петербург, говорила Нина Владимировна, поведавшая нам всю эту историю мытарств по поводу потерянного гражданства, обидно и стыдно за страну, за старшее поколение, которому приходится сталкиваться с этим бюрократическим бездушием и непростительным хамством чиновников во всех учреждениях, на всех уровнях, включая городской. Посетителей эти служащие не видят и не слышат – только бы отделаться поскорей от просителя. Постоянная реплика: вас много, а я одна…

– Откуда эта привычка разговаривать с людьми свысока, с какими-то таинственными недоговоренностями, намеками, когда тебе дают понять, что вопрос не во власти твоего собеседника или вообще не решаемый, что надо записаться на прием к очередному начальнику… К очередному придешь – там тоже услышишь, что какой-то справки у тебя обязательно не хватает. В последний раз уважаемый зам. начальника паспортно-визовой службы города попросил, например, назвать точную дату переезда мамы в Латвию, которую она ну никак не помнит, – и потом долго размышлял, как же быть с этой почти столетней "эмигранткой", и наконец придумал: чтобы все было "по закону", ей надо выехать в Латвию и потом въехать оттуда в Россию "по другой визе, по нормальной".

Но этот хоть предложил просто выехать, – сказала Нина Владимировна примирительно, – а другой начальник на мамином заявлении поставил резолюцию: "Рассмотреть вопрос о депортации". Как он представлял себе депортацию 93-летней "нелегалки", я уж и не знаю. А меня ведь вызывали в июне в отдел депортации на ул. Чайковского, 24 и показывали эту резолюцию…

Нина Владимировна закончила свой рассказ словами, что она понимает "чиновников в погонах" – они обязаны требовать соблюдения законов. Но я твердо знаю, подытожила она, что они обязаны при этом защищать права граждан, права человека, и исходить не из прямолинейного, упрощенного толкования инструкций и законов, а из здравого смысла сообразно конкретным обстоятельствам, все варианты которых никакими нормативными актами охватить невозможно.

С этим нельзя не согласиться.

Иван Волчков-Москалец