Начало сентября было ознаменовано двумя отчетливо контрастными событиями, не совместными в одной гражданской духовности. Во-первых, 4 сентября, в преддверии очередной годовщины начала красного террора 1918 года, на Троицкой площади Санкт-Петербурга был открыт доставленный с Соловецких островов камень-памятник узникам ГУЛАГа, жертвам репрессий, бойцам сопротивления. По этому поводу состоялся многолюдный митинг, организованный обществом "Мемориал".

Во-вторых, спустя лишь несколько дней, словно бы полемизируя с неусыпной памятью питерцев, воздвигнувших этот памятник, мэр Москвы Юрий Лужков сделал сенсационное заявление, выразив готовность вернуть на Лубянскую площадь бронзовое изваяние Дзержинского – первого чекиста, создавшего ту самую машину репрессий, которая и превратила десятки миллионов людей в лагерную пыль!

Накануне открытия Соловецкого камня-памятника в Петербурге состоялась пресс-конференция участника экспедиции НИЦ "Мемориал" на Соловецкие острова, автора проекта памятника – депутата Государственной Думы РФ Юлия Андреевича Рыбакова. Приводим текст его выступления перед журналистами:

- У Чингиза Айтматова в повести "Буранный полустанок" есть легенда о "манкуртах" – о людях, которых зверскими мучениями и пытками доводили до полной потери памяти. И они становились послушными роботами, они беспрекословно выполняли любые приказы своих хозяев, не имея способности ни к оценке, ни к сопротивлению…

Наблюдая нашу сегодняшнюю жизнь, я вижу ту же потерю памяти, потерю интереса и уважения к прошлому своего народа и даже просто к себе, вижу, как лишившись истребленных духовных корней наше общество легко становится предметом новых манипуляций или просто не берется в расчет "сильными мира сего".

Вот ближайшие тому примеры:

22 июня. Петербург веселится, пьет пиво и колу, бегает и пляшет по сценарию фирмы "Самсунг", решившей провести свою рекламную презентацию именно в этот день. День, который Указом Президента России объявлен днем памяти и скорби, поскольку именно с него началась для России та страшная война, которая унесла жизнь десятков миллионов наших соотечественников. Указ Президента прямо предписывает не проводить в этот день увеселений и приспустить все государственные флаги. Но город гуляет и флаги высоко полощутся в небе.

Ну понятно, что для городской администрации Указ старого президента уже не указ, что ни стыда, ни памяти от обуреваемых наживой чиновников ждать не приходится… Ну, а мы – жители города? Ведь о дате праздника корейской фирмы объявляли задолго. Но никто не протестовал. Кроме тех, кто писал о недопустимости этого кощунства губернатору, а затем, не дождавшись ответа, вышел на пикет к Смольному. И было нас там – 2 старика, да трое студентов с одним беспартийным депутатом. И это на весь город. Господа журналисты молчали. Правда нашлась какая-то нелюдь, тиснувшая в Известиях заметку о том, что зря дескать правозащитники разоряются , что те, кто воевали в Отечественную - гибли как раз за то, чтобы мы могли сегодня веселиться…

Вот так. С одной стороны – воинствующий цинизм, танцы на гробах, с другой – полная апатия. Ведь даже ветеранские организации и те не возмутились.

Или вот еще. Все чаще мы слышим о вандализме нацистов, скинхедов или перепившихся "десантников"… Но что говорить о мелких стаях подонков, когда тем же занимаются люди вполне официальные, и делают это не таясь в ночи, уверенные в своей безнаказанности и возможно даже не понимающие взятого на себя греха.

Еврейское кладбище краем своим выходит на Октябрьскую железную дорогу, которой надо расширяться. И вот бульдозеры Балтийской строительной кампании средь бела дня сметают на своем пути все, что мешает поставленной задаче, а за ними остается крошево могильных плит и венков…

Слава богу, хоть это пресса заметила. Общими усилиями мы добились возбуждения уголовного расследования. А общество опять промолчало. И хоть в те дни Питер посетил железнодорожный министр и можно было встретить или проводить его протестом, мне не удалось поднять на это даже еврейскую общину…

Ну, а если брать примеры масштабнее, то вы помните наверное выражение: "Народ, забывший о своем прошлом, обречен на его повторение".

Наше ближайшее прошлое - 70 летний эксперимент над самим собой. 50 миллионов раскулаченных, сосланных , лишенных свободы, казненных, замученных жертв политических репрессий. У этих жертв было много палачей, и кровь осталась на руках не только у тех, кто нажимал на курок, она и на тех, кто "одобрял", тех, кто отворачивался, тех, кто отказывался от способности мыслить и сопротивляться …

Отравленное ядом внушенной классовой ненависти и безверия российское общество пожрало своих лучших сынов и дочерей. Но не только покаяния, но и достойной памяти не отдано этим жертвам.

12 лет тому назад, в пору романтической эйфории, на волне демократических реформ мы считали, что власть теперь будет служить уже не себе, а людям… Тогда питерский Мемориал, рассчитывая на помощь городских властей, поставил на Троицкой площади плиту с надписью – "здесь будет установлен памятник жертвам политических репрессий".

За прошедшие годы у городских властей нашлись ресурсы для участия в установке многих памятников. Не забыт "Чижик-пыжик", появились бронзовые фигуры, имеющие некоторое сходство с рядом великих людей, появился памятник полицейскому-городовому, который маячит теперь за спиной у бронзового Гоголя. Впереди еще конкурсы. В обмен на опустошенные фонды Академии художеств Церетели грозится нам к юбилею что-то свое, ужасное подарить, нет лишь памятника загубленному большевиками цвету российского общества. И это в городе, более других пострадавшем от политических репрессий. Ведь только расстрелянных по приговорам более 60 тысяч… Председатель НИЦ "Мемориал" Ирина Флиге еще расскажет вам о наших новых, страшных находках… А, общее же число репрессированных за годы советской власти питерцев далеко за миллионом, и это не считая жертв революционного лихолетья.

Впереди у нас 300-летие города, и чиновники включили в общие планы подготовки открытие памятника жертвам репрессий. Правда, без финансирования…

Поэтому правлением общества "Мемориал" было принято решение начать сбор средств для решения этой задачи своими силами. За разработку концепции и проекта взялись художник Е.Ухналев и ваш покорный слуга, депутат Рыбаков. Правление общества утвердило решение о том, что лучшим памятником может стать камень, привезенный с Соловецких островов, где большевиками был создан первый концентрационный лагерь уничтожения.

Вы знаете, что камень уже стоит на Троицкой площади. Это сделано на средства собранные политзеками, при поддержке СПС (спасибо им за это). Это наш подарок городу.

Я не буду подробно рассказывать о тех трудностях, которые надо было преодолеть, достаточно сказать, что вес камня 10 тонн, что перевозка его осуществлялась из труднодоступных мест, на технике, место которой давно на свалке или в музее…

Был момент, когда лопнули тросы и рухнувший валун разворотил единственную железную телегу, на которой мы надеялись дотащить камень до причала. На следующий день ноги привели меня в церковь, где я встретил монастырского игумена Германа. Я объяснил ему цель экспедиции и получил его благословение на эту работу. Надо сказать, что старались помочь многие: и местные жители островов и Кеми, и питерские строители, работавшие там, и рыбаки, и моряки, и директор Соловецкого музея, и главный художник нашего города. Была и непогода в Белом море, грозившая перевернуть нашу баржу, и ветхий причал в Кеми, по которому было страшно ходить, а не то что бы валуны перегружать…

Камень мы привезли не простой, мы нашли его в Савватьевском скиту, который еще называют полит.скитом. Дело в том, что в начале 20-х годов именно там находились в заключении ведущие деятели эсеровских, анархистских и эсдековских организаций, не признавших большевистского захвата власти. Первое время их содержали, признавая за ними статус политзаключенных, их не заставляли работать, была ежедневная 3-хчасовая прогулка во внутреннем дворике этой тюрьмы в лагере…

Но было решено кончать с ними. Неожиданно, во время прогулки было объявлено о сокращении ее времени и отмене политстатуса. Когда люди, видя что на них направлены винтовки, не выполнили приказ немедленно разойтись по помещениям и потребовали переговоров с тюремным начальством, по ним открыли огонь. На прогулке были не все, но организаторы провокации вероятно рассчитывали, что остальные выбегут на выстрелы и можно будет покончить со всеми. Так бы и случилось, но помешал староста, уважаемый всеми политкаторжанин еще с царских времен Богданов, который, встав в дверях барака, не дал своим безоружным товарищам кинуться на палачей. Чекисты успели убить шестерых (в т.ч. женщин) и ранить двоих, остальные заключенные под огнем унесли своих товарищей по камерам…

Так вот, камень, на котором мы остановили свой выбор, был свидетелем этих событий. Мы нашли его рядом с местом расстрела, невдалеке от Секирной горы, где здание церкви было превращено в штрафной изолятор, из которого уже не возвращались…

Опустив камень на постамент и увидев, что это хорошо, мы еще раз задались вопросом - а для кого мы его привезли?

Для себя? Для равнодушных прохожих, которым ни до чего нет дела? Для тех, чьи кости дотлевают по расстрельным ямам, Беломорканалам, шахтам и погостам нашей необъятной родины?

Да, и для них, и для современников, среди которых уже появляются новые, свободные люди. Но в первую очередь – для забывчивых потомков! Это наш сигнал предупреждения об опасности, который мы оставляем следующим поколениям. Я благодарен судьбе за то, что мне довелось участвовать в создании этого памятника, за то, что таким образом я выполнил завет своего отца– Андрея Николаевича Рыбакова, политзека, написавшего в свое время:

…чтоб Сталин в новом веке
Не поднялся опять,
Чтоб слез и крови реки
Не повернули вспять,
Чтоб вам на новом блюде
Старье не поднесли, –
Глядите в оба, люди
Доверчивой Земли!
Об этом, да, об этом
Нам мертвые молчат.
Об этом, пусть об этом
Виски живых стучат.